Осевая метка
Шрифт:
Старая песня о главном. Плати, чтобы не было проблем, и работай. Работай и плати в надежде, что однажды не пороге не возникнет некий пьяный Джо. Но то пока лишь информация. У смены другие приоритеты.
– Кодекс, - очнулась Ива и прям засветилась на морально-волевых.
Почти ирония, так считаю, – легион, записанный в мученики, вернулся в лице одного упертого полевого медика. Крыса уважительно посмотрела на подругу и даже похлопала ее по локотку. Сказала коротко:
– Жжешь.
– Считаешь, зло должно быть наказано? – уточнил я с любопытством. Девушка
Новый кивок, хоть и менее уверенный.
– И с кого предлагаешь начать? – спросил без усмешки.
Медик задумалась. Открыла рот, подумала еще немного и закрыла. Юный революционер – стремление есть, а понимания маловато.
– Не напрягайся, - неожиданно вступила Фрау. – Когда время придет, командир скажет, с кого начать.
Охренеть, посыл. И ведь не возразишь. Ива чуть улыбнулась. Смотрю, на лицах команды ни грамма сомнений. А вот Томат слегка в шоке – не может увязать услышанное с реальностью и от того искренне страдает. А может и не рад уже таким попутчикам.
– Шагаем, - накинул я практического аспекта. А то не колонна, а кучка беженцев. – Крыса, контроль за периметром.
В привычном настрое шагается легче. Дороги сменяли дороги, аллеи растворялись в бетонных торосах, пыльные дворы сменяли каменные развалы, а взгляду не за что зацепиться. Общинники придерживались витиеватого маршрута - самая протяженная дистанция по прямой составила метров 300, хоть и заставила возниц попотеть, одолевая кузовные заторы магистральной трассы. А затем колонну встретили новые дворы и темные обвалившиеся парадные.
Шаг. Скрип. Шаг. Скрип.
Звуки, что сочились из проулков, пока мирные и привычные. Хотя некое напряжение в воздухе присутствует – колышется точно незримая паутина, теребя нервишки. Чуйка настороже и неустанно шепчет – палец на спусковой, человече. Ощущения не из приятных в отсутствие явной угрозы.
Часа через три достигли искомой точки, коей предстала небольшая ржавая баржа, заклинившая меж домов. И никаких признаков бывших водных путей. Я невольно посмотрел на пустое небо и мысленно усмехнулся. Мистика, сука.
Видно, что кораблик подлатали – заделали пробоины, навалив кусков металла, очистили подходы, а даже обустроили небольшие баррикады близ дыры, обозначенной как вход. Над черным провалом обшивку украшал нарисованный крестик и цифра три.
– Давно не пользовали, - отметил кто-то из общинников. Любознательный Петро уже залез внутрь судна, разбередив шагами эхо.
Телеги составили в рядок у баррикад, обеспечивая дополнительную защиту. Я понаблюдал. как общинники, не церемонясь, втянулись в провал и махнул подопечным - двигайте следом, да груз не забудьте. Сам отошел к одному из домов, принявшему корабельную корму, отыскал подъезд, из которого несло горечью, и поверил лестничные марши. Забраться можно, если действовать аккуратно – перекрытия хоть и выглядят на последнем издыхании, выдержат, в чем убедился, попрыгав на первом подъеме.
Поднялся до третьего этажа - аккурат вровень с палубой. Габариты баржи скромные – тоннаж небольшой, хотя для городской
В окно палуба смотрелась невзрачно - ржавчина, дыры и обломки конструктов – предположительно малой тары. У командной надстройки, сплющенной хорошим ударом, желтели фрагментированные кости. Прям картина маслом – приют апокалиптика, живи да радуйся. Но маломальскую защиту судно обеспечит, в чем и хотел убедиться – незаметно внутрь не пробраться, а сухие обломают зубы на железяках. Хотя для окончательной оценки все же обошел баржу вокруг, а заодно и дома, ставшие последним портом плавсредству.
На входе меня встретил Шест, ненавязчиво покачивавший Пугалом. Он хмыкнул, поняв, что проблем не предвидится, нагнулся и нырнул в сумрак, подсвеченный красноватыми всполохами. Местные запалили костерок, используя престарелый прожженный мангал, и без суеты готовили ужин.
Я постоял на пороге, осматривая трюм - по сути большую металлическую коробку. Несколько люков, что уводили в недра корабля, наглухо задраены и судя по виду не использовались годами. Дым тянуло к щелям на верхней палубе. Какое-то нерациональное использование площадей.
– Вглубь не лазили? – спросил я у приблизившегося Томата.
Общинник потер руки и с прищуром уставился на игру пламени:
– Лазили. Тоже железо и нихрена полезного. Но можно вскрыть проходы, если хочешь убедиться.
– Верю на слово, - пожал я плечами. – Насколько безопасно место?
– А насколько безопасна зона? – фыркнул мужчина. – Хаживал здесь пару лет назад, тогда все обошлось.
– Товар носил?
– уточнил я без подоплеки. В мыслях – сплошные вероятности, касающиеся предстоящего броска до ячейки. Пройдем через Прядильщицу, если свезет разживемся оперативной информацией и рванем в светлое завтра.
«План»
Рад, что понравилось, железная. Томат глянул искоса:
– И товар тоже.
Прям человек загадка, чье прошлое таит любопытные факты, которые мне нихрена не интересны. Чем промышляют общинники помимо дрожи и как выживают в местных реалиях узнается по факту. Думаю, каждый находит свой способ – унифицированного метода нет. Хотя нет, спешу с выводами. Способ есть, но это если ты – Гвардия.
Чет меня слегка кроет – вроде беспричинной злости. И в затылке покалывает. Что скажешь функция? Есть у оператора повод беспокоиться? Я перехватил взгляд Шеста, перебиравшего рюкзак, и спросил:
– Чуешь чего?
Тощий отрицательно мотнул головой. Мелкая, завороженно смотревшая на булькавший котелок, подорвалась:
– Могу метнуться, проверить.
Дрожжевики, бубнившие за жизнь, разом примолкли и вопросительно переглянулись. Треснуло полешко, метнув горячую искру. К хренам конспирацию - время даров Аади.
Воспользоваться мобильным сенсом я не успел. В борт прилетело нечто тяжелое, наполнив трюм лязгающим гулом.
– Эй, мусорщики, выходи по одному!
– зычно крикнули снаружи. Голос мутноватый и глумливый. Не уставной, если понимаете.