Оскал Фортуны. Трилогия
Шрифт:
Пришлось Александру повторить папе ту же историю, что уже рассказывал сыну. Собравшиеся выслушали её с большим вниманием. Один из писцов вдруг заинтересовался судьбой Тусета. Но юноша и тут, кажется, сумел отбрехаться. Возможно, у слушателей возникли еще вопросы, но тут слово взял Фуубис.
– Твоя храбрость и скромность заслуживает награды, – громко сказал он, заставляя подчиненных умолкнуть. – Я готов принять тебя на службу.
– Благодарю, добрый и щедрый господин, – поклонился уставший от этого разговора
– В письме я предложу Сетиеру выкупить твою службу, – царственным тоном заявил старший писец. – Пусть напишет, сколько золота он хочет, чтобы освободить тебя от клятвы?
– Спасибо, господин, – подумав, что спина не переломится, Алекс поклонился еще раз.
– А завтра мой казначей выдаст тебе дебен золота!
– Твоя щедрость столь же велика, как и мудрость! – вскричал довольный юноша. Золото ему совсем не помешает. – Пусть боги одарят тебя всеми благами земными и небесными!
Один из писцов недовольно поморщился от такого пожелания, но сам хозяин дома отнесся к нему довольно благосклонно.
– Через два дня в Билд отправляется группа заключенных, отбывших свой срок, – сказал он с довольной улыбкой. – Ты можешь отправиться с ними, а пока будь гостем в моем доме.
Александр постарался придать своему лицу смущенное выражение и нерешительно затоптался на месте.
– В чем дело? – чуть наклонился вперед хозяин. – Ты хочешь чтото сказать?
– Господин, у меня есть просьба, – юноша опустил глаза.
– Говори! – разрешил Фуубис, ставя локти на стол.
– У меня есть женщина. Танцовщица из храма Сета, – забубнил Алекс, стараясь не смотреть в сторону насупленного Раамоса. – Недавно её знакомую суд послал на Уразские каменоломни. Разреши мне с ней встретиться и поговорить?
Очевидно, ожидавший чегото более серьезного старший писец расслабился.
– Завтра утром подойдешь в Дом камня к господину Небптаху, – Фуубис кивнул на одного из гостей. – Он все устроит.
– Пусть боги пошлют вам долгую жизнь и вечное счастье на Полях блаженных, – пятясь и кланяясь, Александр покинул беседку.
Неподалеку его ждал знакомый парнишка. Только держался юный слуга на этот раз гораздо почтительнее.
Уставший ждать праздничного угощения Туптах переселился в дом и похрапывал на подиуме, прикрывшись одеялом. Но, услышав шум, проснулся и стал расспрашивать юношу о разговоре со старшим писцом Уразских каменоломен.
– Ты будешь служить у нас? – обрадовался он, услышав о предложении господина.
– Таким людям, как отец твоего хозяина, не отказывают, – вздохнул Алекс.
– Ты не пожалеешь! – стал уверять его толстяк. – У тебя все будет! Хорошая еда, украшения, еда, вино, женщины!
Он закатил глаза.
В сумерках дом и сад украсились огнями. На перекрестах дорожек стояли бронзовые светильники, где
Чтобы не попасть впросак, Александр поинтересовался у Тупаха, где здесь можно спокойно поспать. В ответ слуга радушно похлопал пухлой рукой по циновке рядом с собой. Юноша нахмурился, но слуга не имел в виду ничего плохого! Оказывается, в этом доме у каждого имелось свое место. У одной стены спали мужчины, у другой женщины. А напротив двери, за висевшими на палке циновками, две семейные пары с детьми.
Выслушав объяснение, Алекс понимающе хмыкнул и, закутавшись в одеяло, задремал, положив под голову сумку. Толстяк несколько раз кудато вставал. Возможно, ходил на кухонный двор, пытаясь добыть чтонибудь вкусненькое? Или же просто приспичило в туалет? Так или иначе, ничего съедобного он собой не приносил и, ворча, вновь укладывался на покрытые циновками доски подиума.
Пир у старшего писца Уразских каменоломен получился на славу! Первые измученные слуги появились в доме только под утро.
Сквозь дрему Александр слышал негромкие разговоры, плеск воды у колодца и усталое довольное ворчание добравшихся до постели.
Но долго отдыхать им никто не дал. Юноша проснулся от громких шагов. В предрассветных сумерках, струившихся в открытую дверь, он увидел старшую служанку в длинном платье, парике, с покрасневшими от недосыпания глазами и с длинной тонкой палкой в руке.
Громко шлепая ногами по глиняному полу, она подошла к спящим служанкам и бесцеремонно стащила с двух крайних одеяла.
– Госпожа Матасена! – взмолилась одна из них. – Еще немножечко, госпожа!
– Вставайте, лежебоки! – топнула ножкой женщина. – Пора готовить ванну господину!
– Ну, пожалуйста! – захныкала служанка. – Мы же только что легли!
– Поднимайся, беременная корова! – начальница с силой ударила палкой по голым ягодицам девушки. – Это у господ праздник, а не у нас!
Взвизгнув, та вскочила, хлопая сонными глазами. Вторая не заставила поднимать себя столь радикальным способом, и с трудом сев на кровати, зевнула во весь рот, выгнувшись, как недовольная кошка.
– Поторапливайтесь! – прикрикнула Матасена.
Служанки, пошатываясь, вышли умываться.
Алекс усмехнулся.
– Строго ты с ними, госпожа.
Старшая служанка нахмурила подведенные брови. Но вид у юноши казался таким спокойным и благожелательным, что женщина немного смягчилась.
– Это мой долг, – сказала она, строго поджав темнокрасные губы.
Вошли мокрые девчонки и, заметив приподнявшегося на локте Александра, хихикая, стали одеваться. Кроме привычных юбок каждая надела чтото вроде короткого, расшитого бисером топика, еле прикрывавшего грудь.