Осколки старого мира
Шрифт:
— А Иосиф Беотийский в своих «Предпосылках и предсказаниях Заката» предполагает, что это была не случайность, — заметил Килиан.
Он понимал, что этого говорить не стоит. Мэтр Валлис был консерватором. Он не любил, когда устоявшиеся и непротиворечивые идеи подвергают сомнению, а именно этим был славен Иосиф Беотийский.
За что его книги и ценил Килиан, имевший схожие взгляды.
— Чушь, — фыркнул мэтр, — Иосиф Беотийский никак не мог понять, что иногда случайность — это просто случайность. Во всем, что делали Владыки, он видел сложный план. Он попросту
Ему не требовалось продолжать. Если отстаивание магии как-то еще можно было оправдать, то обожествление Владык — никак. Это худшая из всех ересей, и за нее вполне можно расстаться с жизнью.
— Впрочем, можешь поискать что-нибудь в Проломе Стефани, — «великодушно» разрешил мэтр Валлис, — А когда надоест, присоединяйся к нам с Элиасом в поисках входа в катакомбы.
Ехидный смех вечного соперника стал для Килиана последней каплей. Гордый юноша развернулся и двинулся в сторону Пролома. Он сам находил свое поведение глупым. Понятно, что ничего такого он не найдет. Но просто сказать «вы правы, учитель» в те годы было для него непомерной трудностью.
Тем более если он сам не был в этом так уж уверен.
Студиозус остановился у края Пролома, тяжело дыша. Бессильный гнев душил его. Казалось, что этот гнев готов жжет его изнутри, стремясь вырваться наружу. Указав на сухое бревно, юноша представил на его месте лица Валлиса и Элиаса и попытался сотворить заклинание ударной ионизации.
Ничего не произошло. Как обычно. Хотя по всем записям ударная ионизация была самым простым из всех заклинаний древней магии, что-то он упускал. Он воспроизводил действия в точности по записям Дозакатных, но все равно чего-то не хватало.
Чего-то такого, что вдохнуло бы жизнь в мертвые чары.
Пролом Стефани представлял из себя глубокую трещину в земле шириной с хорошую галеру. Именно там метеорит, обрушенный Властелином Хаоса, ушел глубоко в землю. По краям трещины не росло ничего, но подобраться к ней было тяжело: от некогда величественной горы осталось множество крупных и мелких обломков каменной породы.
Подойдя к краю, Килиан задумался, что делать дальше. По всей видимости, надо спуститься вниз. Не сказать чтобы туда никто не пытался спуститься; но с чего-то же надо начать поиски?
Над способом спуска тоже не пришлось долго раздумывать. Универсальнейшая вещь и при исследовании Дозакатных руин, и вообще в любом путешествии — веревка. Ни один ученый никогда не отправится на исследования без веревки. Повозиться пришлось с тем, чтобы закрепить ее. В итоге Килиан сложил запутанную конструкцию из нескольких камней, которые по отдельности мог поднять, опирающихся на кусок породы, который он поднять не мог. По его мнению, это удерживало петлю достаточно надежно.
Студиозус начал спуск. С первых же секунд он понял, что на практике лезть по веревке… Несколько тяжелее, чем в теории. Чисто физически тяжелее. Он мысленно возблагодарил Бога за то, что техники классического фехтования входили в программу обучения Университета: именно эти уроки заставляли его сохранять
Килиан сам не знал, что искал. Потайную дверь? Загадку, открывающую тайный ход? Студиозус смутно подозревал, что если бы там было что-то подобное, это бы давно нашли. Но кто знает? Мало ли, какие случайности бывают в жизни.
Мало ли, какие случайности бывают в жизни. Именно эта мысль мелькнула в его голове, когда он услышал что-то похожее на голос сквозь толщу земли. Он бы, может, и не списал его на обман восприятия, если бы не странное, непривычное, но очень явственное тянущее ощущение в висках. Впоследствии, оглядываясь назад, он понимал, что тогда впервые почувствовал магию.
— …есть? — доносился голос откуда-то справа, приглушенный землей и едва различимый, — Кто-нибудь?..
— Кто здесь? — громко спросил Килиан в ответ, — Как вы туда попали?
Голос не ответил. Кажется, загадочная женщина (да, голос был женский) не могла различить его слов. А самое странное, что говорила она на одном из Дозакатных наречий, которые кроме ученых Университета никто бы и не понял.
По-хорошему, следовало вернуться и позвать на помощь. Но юноша побоялся, что не найдет этого места во второй раз. А может, сыграло роль и обыкновенное тщеславие: выставить себя единственным и неповторимым героем-спасителем — кто не мечтал об этом в шестнадцать лет?
Подобравшись поближе к стене расщелины, студиозус перебрался на выступ в скале.
— Вы там?! Вы слышите меня?!
Ответа не было. Подумав, Килиан обвязал веревку вокруг пояса, в качестве страховки, на случай если он упадет вниз. После чего стал простукивать стену. Теоретически он знал, что если за стеной пустота, она должна издавать иной звук. Следовательно, сопоставив звуки, он сможет определить то место, где за стеной скрывается помещение, а сама стена достаточно тонкая, чтобы проломить ее.
Удача улыбнулась ему где-то через минуту. К тому времени студиозус успел сдвинуться всего лишь метра на два влево, — но когда у тебя под ногами лишь десять сантиметров каменного уступа, отделяющие от падения в бездну, два метра — это не так уж мало.
Здесь горные породы составляли менее полуметра в толщину. Кроме того, базовые знания геологии позволили студиозусу понять, что это не была цельная скала: скорее какой-то очень-очень древний завал. Похоже, когда-то тут была пещера или что-то наподобие того, но впоследствии вход завалило обломками камней.
Что ж. Даже если источник голоса находился не в этой пещере, связаться с ним оттуда будет гораздо проще.
Для расчистки горных пород у него за плечом висела кирка на короткой рукояти. Правда, Килиан опасался, что из столь неустойчивого положения это займет час, а то и больше…
Но опасения не оправдались. Первый же удар оказался неожиданно удачным, как будто он попал в уязвимое место. Всего на работу ушло минут двадцать пять — и это с учетом времени, чтобы два раза вновь занять позицию после того, как свалился с уступа и повис на страховке.