Осколки. На острие боли

Вольцева Яра

– Что с тобой, Софья? – каким-то странным тоном спросил Ждан и коснулся моей щеки. – Неужели тебе плохо?

Он еще что-то говорил и говорил, но я не слышала. Мне в уши будто запихали вату. И я провалилась в темноту, ощущая при этом, как меня куда-то несут.

Глупая-глупая Софья.

Утром я проснулась с головной болью и провалами в памяти. Я совершенно ничего не помнила с тех пор, как выпила тот бокал, который дал мне Ждан. Подняла голову и оглянулась по сторонам, не сразу сообразив, где нахожусь.

Я лежала на двуспальной

кровати, но на мне было платье, что не могло не радовать. Оно было сильно помятым, но в данной ситуации это меньшее, что меня волновало.

– Проснулась? – раздался вдруг справа голос Ника.

Я подскочила, а затем выдохнула с облегчением, когда поняла, что рядом со мной лежал не Ждан.

– Слава богу, это был просто сон, – произнесла я и откинулась на подушку. У меня дико раскалывалась голова.

– Просто сон… – повторил за мной странным тоном Ник, но я не стала заострять на этом внимания. Слишком было велико мое облегчение.

– Ни-и-ик! – запаниковала я и подорвалась с кровати, скрещивая на груди руки. – У нас же ничего не было?

– За кого ты меня принимаешь, Софи? – усмехнулся он, но как-то мрачно. У меня морошки по коже побежали. – Нет. У нас не было того, чего ты так боишься. Ты отключилась, и я принес тебя домой.

– Отключилась? А меня не Ждан нес на руках? Он сказал, ты передал мне через него коктейль. Я выпила его и ничего больше не помню.

– Ждан? – нахмурился Ник. – Нет. Он ушел почти сразу, как я вернулась с уборной. Видимо, ты переусердствовала в школе, раз ничего не помнишь.

– Ясно. Который час?

Я запаниковала, пока ждала ответ, искала параллельно свой телефон, но его нигде не было.

– Десять.

– Десять? Черт! А если мама звонила? Ты не видел мой телефон?

– Внутри тумбочки. Пришлось спрятать его. Ты ночью всё матери позвонить порывалась, хотела ей скандал учинить из-за Михаила.

– О. Понятно.

Как оказалось, от мамы ни одного пропущенного. Я открыла мессенджер, а там от меня активно велась переписка. Я уверяла маму, что у нас всё хорошо, мы смотрим кино, и нас не нужно отвлекать. Гадать, кто переписывался с ней, не нужно было. Я и так знала, что меня от разоблачения спас именно Ник. Утро выдалось максимально неловким, и я быстро сбежала, отказавшись от завтрака. Мне нужно было переварить всё, что произошло со мной за эти сутки. Несмотря на заверения Ника, что Ждан мне ничего не подливал, меня одолевали сомнения.

Глава 24

В понедельник отлынивать от школы я уже не могла. Мама, конечно, пошла мне в прошлый раз навстречу, но дважды такой номер точно не прокатил бы. Олеся всё утро терроризировала меня звонками, поэтому я вышла из дома и стала ее ждать около подъезда. Лучше поговорить до начала занятий в школе, иначе она будет задавать вопросы во время уроков.

– Ты почему трубку не брала вчера? – начала она сходу с претензии. Брови ее были смешно сдвинуты на лбу домиком,

глаза метали молнии, а руки уперты в бока.

– Настроения не было.

Я двинулась в сторону школы, не дожидаясь ее, и спустя несколько секунд она побежала следом.

– Настроения, – закатила она глаза. – Ты мне лучше расскажи, что в ту ночь произошло? Почему трубку не брала? Я вообще-то переживала.

– Прости, Лесь, я и сама не понимаю, как так вышла. Я честно собиралась вернуться, но в итоге отрубилась и…

– И?

– И проснулась в кровати Ника, – мрачно констатировала я.

– У вас что…

– Ничего у нас не было! Я бы почувствовала на утро, во-первых, да и Ник сказал, что мы просто ночевали в одной кровати.

Мое сердце пустилось вскачь даже от одного рассказа, и я покраснела, наверняка напоминая сейчас покрасневший помидор. Боже, я так надеялась избежать этого разговора, но каждый раз, когда Леська начинала задавать вопросы, я сдавала позиции на раз-два. В любом случае, мне стало чуточку легче. Такое держать в себе довольно трудно.

– То есть вы спали в одной постели, Сонь? – прищурилась Леська и взяла меня за локоть, вынуждая посмотреть на себя. – И у вас ничего не было?

– Вот именно, Лесь. Ничего. И не нужно так смотреть на меня.

– Как?

– С подозрением, будто я последний пирожок в школьной столовке забрала.

– Ладно-ладно, и ничего я не смотрела на тебя так.

Леся, наконец, замолчала, и мы пошли в тишине. Я уже понадеялась, что думать об очередном вопросе она будет долго, но когда мы подошли к школьным воротам, она остановила меня и прошептала:

– Но ты же понимаешь, что это странно, Сонь. У него точно там всё в порядке?

– Олеся! – прорычала я и потянула ее внутрь школьного двора. – Хватит уже эту ерунду обсуждать и пошли в кабинет. Осталось три минуты до звонка.

– Ой да ладно. Первым уроком у нас Грозный, ниче страшного.

– С каких это пор ты так стала отзываться о Петре Степаныче? Он ведь твой любимый учитель, – я прищурилась и посмотрела на сестру. Она отвела взгляд, и мне это ой как не понравилось. Наверняка это влияние Заура. – Что, собираешься начать уроки прогуливать? Может, ЕГЭ завалишь? В ПТУ поступишь?

– С каких это пор мы поменялись с тобой местами, Сонь? – вернула она мне ответку и потащила в школу сама. – Помнится, это я всегда была брюзгой.

– Лучше бы ты ею и оставалась, – буркнула я тихо себе под нос, чтобы она не услышала. Не нравились мне перемены в ее характере.

Рутина меня успокаивала, так что в кабинет я вошла уже спокойная и умиротворенная, но сразу же напряглась. Как только я появилась, все головы одноклассников повернулись ко мне, и они уставились на меня с таким видом, словно увидели привидение. Воцарилась недолгая тишина. А затем по кабинету прокатились смешки. Все стали переговариваться между собой, будто они знали обо мне какую-то постыдную тайну.