Оскорбление третьей степени
Шрифт:
— Да, извините за беспорядок. Признаю, я впал в истерику и ни капли не горжусь своим поведением. Просто иногда нет другого способа выпустить пар и уменьшить агрессию. Если этого не сделать, станет только хуже. — Он провел ладонью по халату. — Понимаете, я лучше куплю новый цветочный горшок, чем слягу с сердечным приступом или нервным срывом. Так где же оно пряталось, это треклятое письмо?
— Ну, я довольно быстро поняла, что ваши поиски были чрезвычайно тщательными. Если человек выдирает комнатное растение из горшка, желая проверить, не притаилось ли письмо под корнями, он и вправду весьма дотошен.
Марков
— Сами посудите, что я могла сделать, чтобы перещеголять вас? Разве что по досочке разобрать паркет или отклеить обои. Но я не находила ни одной причины, по которой вы спрятали бы письмо туда. И вообще, с чего мы взяли, что вы его именно спрятали? Я предположила: а вдруг вы его просто куда-то бездумно сунули? Оставалось только выяснить, какое место в доме вы не проверили, потому что не приняли его в расчет.
— Я искал везде. Даже там, где его не могло быть.
— Да уж, искали на совесть и, между прочим, удивительно последовательно. — Инспектор явно получала удовольствие от этого диалога. — Вы читали рассказ Эдгара Аллана По «Похищенное письмо»?
Марков помотал головой.
— Там речь тоже идет о безуспешных поисках письма, которое нигде не нашли, хотя перерыли весь дом. Позабыли одно единственное место, потому что никто не додумался посмотреть там. Представьте себе, все это время письмо лежало на самом виду!
— Писатель, конечно, молодчина, фрау старший инспектор, но скажите, что позабыл я?
— Себя. Вы позабыли себя.
Глаза Маркова превратились в узкие щелочки.
— Ну же, включайте мозги. Вы ведь психиатр. А что делают психиатры? Беседуют с пациентами. Слушают, что они говорят, и сопоставляют с тем, что они делают, пытаясь тем самым докопаться до подсознания. Оговорки по Фрейду и тому подобное…
— Прошу, не продолжайте, — перебил Марков. — Какое это имеет отношение к письму?
— К письму? — Танненшмидт повертела конверт в руках. — Пожалуй, никакого. К тому месту, где оно находилось, — самое непосредственное.
— В моих бумагах письма точно не было.
— Да уж, их вы прошерстили основательно. Я задала себе вопрос: какое место в своем доме вы считаете чуждым своему дому? Кстати, узнать ответ было нетрудно.
Кажется, психиатр начал понимать, к чему клонит инспектор. Он выпрямился и подпер подбородок рукой.
— Не стану больше мучить вас догадками. Ваше недавнее поведение само по себе указывает на то, куда подевалось письмо: вы фактически превратили в одну большую кучу мусора всю свою квартиру, кроме этой комнаты и одного-единственного объекта, который вы старательно игнорировали, хотя с него-то вам и следовало начать. Я говорю о мусорном ведре. Согласитесь, даже среди кавардака, который вы устроили на кухне, его несложно найти. Черное, настоящий сундук с сокровищами, оно стоит возле несчастного холодильника, с которым вы столь яростно сражались. Я просто нажала на педаль, крышка ведра поднялась, и я увидела письмо. Оно лежало сверху так аккуратно, будто его поместили туда специально.
Марков в изумлении открывал и закрывал рот. Танненшмидт посмотрела на часы, покрутила браслет и продолжила:
— Помните, как вы вели себя во время нашего разговора в отделении? Обыскали карманы и сказали, что после первого прочтения
Он не ответил.
Зандлер вошел в приемную, держа в руках горшок с водворенным на место плющом, и, смущенно улыбаясь, поставил его на стол.
— По правде говоря, когда вы рассказывали о письме там, в участке, оно не особенно меня заинтересовало. Но теперь, когда я вижу, что вы тут учудили, — мною значительно произнесла Танненшмидт, — мне чрезвычайно любопытно его прочесть. Этим я сейчас и займусь.
Она устроилась в кресле, вынула листок из конверта и начала читать, бормоча под нос обрывки фраз.
Герру Оскару Б. Маркову, Райнхардтштрассе 22, 10117 Берлин.
Настоящей депешей, которую секундант вручит Вам лично, требую от Вас сатисфакции. К сожалению, поединок — единственный способ восстановить мою честь, которую Вы оскорбили безвкусным соблазнением Констанции Камп. Проще говоря, я прошу Вашего разрешения застрелить Вас по возможности скорее. Вы вправе тоже попытаться убить меня (но не слишком на это рассчитывайте). Данное действо называется дуэлью, и неважно, что оно вышло из моды. Недавно над городом пролетел воздушный шар, и что же? Никто даже не удивился. Посему не считайте мои слова старомодной шуткой и, пожалуйста, избавьте меня от напоминаний о том, что сегодня дуэли незаконны. Они были незаконны и в прежние времена. Между прочим, запрет на дуэли в Германии, действующий до сих пор, ввел Пиплер, можете сами проверить.
Итак, Вам остается сделать следующее:
1) приготовиться к дуэли, которая состоится в один из ближайших дней. Место и время поединка определят секунданты;
2) назначить своего секунданта и просить его незамедлительно связаться с моим. Это можно сделать по телефону 0151 2610 0611. Кстати, Вы не вправе звонить по указанному номеру, потому что, согласно общепринятому дуэльному кодексу, противники не контактируют с секундантами друг друга;
3) признать меня оскорбленной стороной. По правилам, именно оскорбленная сторона выбирает оружие для дуэли. Поскольку соблазнение особы женского пола — это классический случай оскорбления третьей степени, я выбираю пистолеты. Обычно секунданты приобретают оружие заранее, проверяют его и выдают дуэлянтам непосредственно перед поединком;
4) принять тот факт, что оскорбление третьей степени дает оскорбленной стороне право определять характер дуэли. В этом отношении последнее слово тоже остается за секундантами. Договариваться долго им не придется, потому что в нашем случае все понятно без лишних слов. Итак, мы с Вами сразимся на пистолетной дуэли с фиксированных позиций, стоя в пятидесяти метрах друг от друга. Каждый из нас совершит по одному выстрелу.