Оскорбление третьей степени

Виланд Райк

— Конечно, свой дом — это хорошо, особенно если у тебя такая красивая и любимая жена, как у меня, — не успокаивался ФВ, — однако, думая об этом сейчас, я весь содрогаюсь от одной только мысли о том, сколько грязи прячется под кафелем, за обоями, над потолком, повсюду… Грязь нельзя смыть, она никогда не сойдет, но что же я делал в тот момент, месяц назад, когда у нас с женой состоялся тот злополучный разговор? Я разгружал посудомоечную машину, а это самая унизительная домашняя обязанность. Быть прислужником посудомойки — неслыханное унижение. Ты кланяешься этому устройству, да-да, ты должен кланяться, чтобы тебе позволили поставить чашки обратно в шкаф. Не хватает только коврика, на который ты мог бы преклонить колени и вознести благодарственную молитву за то, что посудомоечная машина, посудомоечное божество, избрало тебя, чтобы ты его разгрузил.

Так вот, в этот самый момент женушка спросила меня, словно невзначай и очень тихим голосом, не могу ли я к ней подойти — ей, дескать, нужно кое-что со мной обсудить. Я удивился, ведь ничто не мешало ей выложить, что у нее на душе, посудомойка уж точно не стала бы ее перебивать. Мы вошли в гостиную, сели на диван, и жена сказала, что на прошлой неделе была у врача. Я насторожился: «Что-то случилось, солнышко?» А она: «Не называй меня солнышком!» Как оказалось, доктор сообщил ей, что у нее венерическое заболевание. Я, так и не врубившись, к чему она клонит, наивно изумился: «Вот это да, детка. Откуда оно у тебя взялось?» А она опять: «Не называй меня деткой! Откуда оно у меня взялось? Это я у тебя должна спросить!»

ФВ сделал паузу, чтобы отхлебнуть пива. Шилль не знал, что сказать, кроме «Ну и ну!» или «Пикантная ситуация!», однако эти реплики показались ему не вполне уместными.

— Жена дала мне сорок восемь часов, двое суток, на поиски ответа, откуда у нее мог взяться хламидиоз. По ее словам, она не спала ни с кем, кроме меня, и могла поклясться в этом. Вся в слезах, она побежала наверх, а я остался сидеть на диване с половником из посудомойки в руке и оторопело качал головой. Хламидиоз? Хламидии? Я прежде и слова-то такого не слыхивал. «Хламидии» звучало вроде части названия какой-нибудь идиотской античной драмы, типа там, «Спартанские хламидии». Конечно же, раза два, а может, пять, не суть важно, у меня были мимолетные связи, но это для меня вообще ничего не значило, кроме того, что оно значило в те конкретные минуты. И, повторюсь, это были просто мимолетные знакомства, которые ни во что не перерастали и заканчивались еще быстрее, чем заводились. Конечно же, нужно соблюдать кое-какие правила, и в первую очередь всегда пользоваться презервативом. Это правило я соблюдал неукоснительно, можешь мне поверить, я готов поклясться, не перед женой, конечно, она бы такое не оценила, это было бы слишком, но перед Богом или, раз уж на то пошло, перед посудомоечным божеством — пожалуйста.

Очередной стаканчик джина уже давно стоял перед Шиллем, который уже давно распрощался с попытками истолковать скандал, устроенный Марковым в опере, потому что рассказы ФВ о том, как он разбирался, что за штука хламидиоз и откуда берется, как консультировался с врачами, которые перечисляли ему пути передачи этой болезни и отвечали на вопрос, нельзя ли заразиться ею случайно — в туалете ресторана, в общественном транспорте или при взгляде в окно, целиком поглощали его внимание.

— Исчерпывающий ответ был у меня на руках уже спустя двадцать четыре часа. И, скажу тебе, для объекта, который может спровоцировать столь серьезные обвинения, хламидии слишком слабо исследованы. Я прочитал, что хламидиоз передается при укусе клеща или мухи, при контакте с носовым платком, в бассейне… Мало того, мерзкие хламидии способны дремать в твоем теле годами, десятилетиями и при этом оставаться незамеченными! Теоретически их можно подцепить еще до собственного появления на свет, если твоя мать…

Нет-нет, я не про твою мать конкретно, а чисто теоретически: если у твоей матери есть хламидиоз, она передаст его тебе, и вот через сорок с лишним лет жена призовет тебя к ответу и тебе придется лепетать какие-то несуразные оправдания.

Пока ФВ тараторил, приплясывая вокруг Шилля, одна из женщин, игравших в бильярд, время от времени наведывалась в бар заказать напитки и всякий раз бросала на мужчин заинтересованные взгляды. Но ФВ, похоже, не замечал ее: его выступление еще только близилось к кульминации.

— Спустя ровно сорок восемь часов, минута в минуту, я пришел к жене, мы снова расположились в гостиной, половник я брать не стал. И что ты думаешь? Жена выглядела великолепно, вид у нее был отдохнувший и свежий, казалось, она только что из спа-салона. Смотрела на меня так открыто и спокойно, как будто всецело мне доверяет. Я разложил по полочкам результаты последних клинических исследований, статистику, пути заражения, не забыв подчеркнуть, что хламидии могут десятилетиями дремать в теле человека, который

о них даже не подозревает. Знаешь, что мне ответила эта сука?

— Ну, учитывая, что ты уже три недели живешь в отеле, — отозвался Шилль, — полагаю, ты оказался недостаточно убедителен.

— А вот и нет — воскликнул ФВ. — Я оказался слишком убедителен! Выслушав меня, жена произнесла бесконечно грустным, нежным, прямо-таки ангельским голосом: «Ничего другого я от тебя и не ожидала, Уве!» Уве! Она никогда прежде не называла меня Уве. А потом добавила: «Если бы ты сказал: извини, было дело, тогда-то и с такой-то, я бы поняла это, попыталась бы понять, честное слово! Мне было бы нелегко, но я постаралась бы, поверь. А что сделал ты? Принялся щеголять медицинскими терминами и статистикой — это так недостойно, так жалко. Сам разве не понимаешь? Тебе не стыдно? Если человеку нечего скрывать, ему не взбредет в голову проходить за два дня ускоренный курс „Пути передачи венерических заболеваний"! С какой стати ему вообще тратить на это время? Он скажет: „Я люблю только тебя, для меня в целом мире есть только ты!“ Вот и все! И больше ему ничего говорить не нужно». Потом она помолчала и добавила: «Будь добр немедленно покинуть наш дом. Видеть тебя не хочу». — ФВ допил пиво и вскричал: — А теперь шнапс! Всем шнапса!

Шилль, еще не успевший осмыслить впечатление, произведенное на него бесстыдной откровенностью собеседника, не мог отрицать, что в целом больше симпатизирует не Уве, а его жене, чья смелость и проницательность даже восхищают его, но понимал, что этот вердикт прозвучит пренебрежительно и оттолкнет ФВ.

— В этой ситуации есть плюс, о котором ты наверняка и без меня догадываешься: пока ты живешь в отеле, тебе не нужно кланяться посудомоечной машине.

— Так-то оно так, но, по правде сказать, по этому занятию я немного тоскую. В одном можешь не сомневаться: когда я вернусь домой, а я туда непременно вернусь, в жизни посудомойки наступят другие времена. Я ей покажу, кто в доме хозяин, я буду гонять ее вхолостую по полной. Обычная программа, потом автоматическая программа, интенсивная программа, программа «Гигиена» и напоследок «Гигиена плюс». И все это без единой тарелки! Однажды, когда у меня будет хорошее настроение, я, так и быть, положу в нее одну кофейную ложечку, а после помывки буду придирчиво ее рассматривать.

В это мгновение кто-то похлопал их обоих по плечу — Шилля, сидевшего слева, по левому, а ФВ, сидевшего справа, по правому, и когда они оглянулись в разные стороны, то никого не увидели. Повернувшись друг к другу, они увидели, что позади между ними стоит Лилли.

— Зависли?! — произнесла она, прыская со смеху. — Просто хотела убедиться, что вы еще функционируете.

— Еще как функционируем, милая! Скажи мне, что вы пьете, я вам закажу по новой. — ФВ раскинул руки и едва не упал с барного табурета.

— Будь осторожен, дружок, а не то придется мне вести тебя баиньки, — игриво проговорила Лилли и, повернувшись к Шиллю, продолжила: — Ну а ты? Ты, кажется, мог бы забить в лузу шар-другой — я, разумеется, говорю про бильярд. Кстати, что это за странный камень рядом с твоим стаканом?

— Мне тоже любопытно, — подхватил ФВ. — Когда я только увидел тебя, мне показалось, что ты с ним разговариваешь.

— Аккуратнее, не трогайте! — Шилль взял салфетку и бережно завернул в нее камень. — Это геологическое доказательство.

Невеста, некая Беа, по понятным причинам ускользнула домой пораньше, но остальные пять «цып на выезде», женщины лет тридцати, приехавшие на ее свадьбу из отдаленных городов, еще и не думали расходиться. Играя на бильярде, они отменили большинство стандартных правил и ввели свои, которые более подходили для данного случая и которые могут быть приведены здесь далеко не в полном объеме. Если в лузу падал желтый шар, происходило самое невинное действо: все участники должны были по часовой стрелке обменяться предметами одежды, при этом каждый раз разными. В результате Шилль быстро остался без тренча и носков, с чьим-то тесным топиком на плече и туфлями-лодочками, заткнутыми за пояс. Если падал зеленый, человек, стоящий ближе всего к лузе, должен был без рук протолкнуть шар себе через одежду. Что до красного шара, после его попадания все выпивали по порции текилы, но не из рюмок, а с поверхности тела игрока, забившего шар, — из пространства между большим и указательным пальцами, с места, где ключица соединяется с плечом, или из пупка, который, казалось, создан самой природой исключительно для этой цели.