Ослепительный нож
Шрифт:
– Якши, - сказал Обреим.
– Почему я ясырка?
– возмутилась Евфимия.
– Так будет надёжнее, - шепнул в ухо Ядрейко и удалился.
Татарин провёл в истобку. Взбил на одре перину с подушками. Принёс сухой сёмги, спинку белорыбицы, квасу. Оттулил-затулил задвижку в волоковом окне, успев ткнуть пальцем в дворовую сараюшку:
– Ходи туда.
И ушёл. Евфимия, насытясь, заснула…
А пробудилась в светёлке солнечной, в середине ле-га. Знобким ветром дышит окно. За ним - стена с заборолом. У одра -
– Проснись! Эй, проснись!
– тормошит Ядрейко.
– Эк, тебя разморило!
– Мешаешь довидеть сон, - раздосадовалась Евфимия.
– Какие сны! Скверные вести! Князя с детками под охраной отослали намедни в Вологду.
Княгиня тут же окончательно пробудилась.
– Намедни? Отосланы? Вы попали в колодницу? Преодолели заплот? Узельчатое крюкастое вервие?
Ядрейко мрачно опустился на лавку.
– Обошлись и без вервия. Смотрителя поймали на пути к дому. Учинили допрос с пристрастием. Бедняга поклялся: из Москвы прибыл обыщик с приставами.
Власти вспугнул ваш заговор. Решили подальше упрятать вязников.
– Почему он бедняга?
– княгиня, сбитая новостью, спрашивала совсем не о том.
– Почему смотритель - бедняга!
– чесал в затылке Ядрейко.
– Нет уже мужика. Чтобы от него о нас сказу не было.
Евфимия попросила:
– Выдь. Приопрянусь, поеду в Вологду. Спасибо тебе за всё.
Взметень встал.
– Не рано благодаришь? Сиди уж. Нагоним возок. Спрячем вяз ней в лесу. Вернусь за тобой. И - в Литву!
– Согласны ватажники?
– обрадовалась княгиня.
– Согласны за великую мзду, - помрачнел Ядрейко.
Она с готовностью обещала:
– Из-под земли найду, сколько надо!
– Деньги им не нужны, - сморщился Ядрейко.
– Нужен я! Требуют опять в атаманы. Обернусь Взметнём. Прощай, честная жизнь!
Евфимия не знала, что и ответить. Он вышел. Вскоре княгиня - следом. Взметень стоял у лестницы.
– Едем вместе, - решила она.
– Сказано - нет!
– отрубил атаман. Глаза Евфимии засверкали:
– Я не подвластна твоим приказам! Спустились молча. Она вскочила в его седло. Он взял у Обреима вторую лошадь. Поскакали лесом, минуя Углич.
Скоро выбрались к Волге на торный путь. Волга скрыта под снегом. Белая дорога пуста. Проехали лесную повёртку. Вдруг вдогон - стая всадников. Первым нагнал Онцифор:
– Пошто взял бабу? Взметень не отвечал.
Скачка длилась всю ночь, весь день. Постояний не пропускали. На каждом становище меняли коней. Хозяин ахал и охал. Постояльцы жались к углам.
Вновь для княгини - время без сна. Ватажники не увядали в бессонье, как нелюди. Скачут лешаками из небывальщины! Сама она, как лешачка: чело без мыслей, сердце без чувств. Одна понуда - вперёд!
Парамша
– Вона!
Глазастая Евфимия узрела чёрную точку. Вот уж и не одну, а несколько. Малые движутся вокруг крупной.
– Езжай навыпередки!
– приказал Взметень.
– Федько, Степко! Обтекайте! Судак, Ших, - со мной! Онцифор, не подпускай княгиню!
Онцифор стал впереди Евфимии. Попытки обойти его были тщетны.
А возок уже ясно виден. Охраныши вскинули бердыши. Завязалась схватка.
– Онцифор!
– Евфимия поравнялась с ним. Он взял под уздцы её воронка. Вершница возмутилась:
– Отдай поводья! В ответ - ни слова.
Однако чем долее длилась схватка, тем Онцифор был разговорчивее:
– Свибло свалился!
– скрежетал он.
– Судак выбит из седла!.. Ших упал!
За Онцифоровым источнем торчал топор. Евфимия сторожко извлекла топорище, ударила своего стража обухом по руке. Он выронил повод её коня.
– Ястребица!
Она уже была у возка. С той стороны, где тихо. Ратились с другой. Выскочил жердяй-пристав. Обрушила на него топор. Повалился. Из дверцы выюркнул другой. Не пристав, крючок мозглявый. Припустил к лесу. Метнула топором… Есть! Спешившись, пошла к нему.
Разглядела и укорила себя: Астафий! Подсыльный, доводчик, но какими судьбами здесь? Взяла свой платчик, отёрла кровь, стянула на челе рану. Он остался лежать обмершим подранком. Она поторопилась к возку.
Там уже всё было кончено. Взметень стоял у открытой дверцы.
– Что князь?
– Он мёртв.
Княгиня кинулась к мёртвому.
Из другой дверцы вытаскивали крупный свёрток в овечьих шкурах.
Василий Ярославич завалился на заднем сиденье: на ногах колодки, на руках смыки. Она припала к голове мужа. Узрела рану. Вспомнила, как Яропка доложил Ивану Можайскому о стражнике, убитом Фотиньей: «На левом виску выше брови - пятенцо».
Взметень выволок её из возка. Княгиня оглядывалась:
– Где дети?
Онцифор показал глазами на большой куль из овечьих шкур. Бросилась к нему. Взметень удержал:
– Не ходи!
Вырывалась, обезумев. Зажав руками его десницу, изо всех сил сдавила с противоположных сторон. Он крякнул:
– И-и-их ты, как научилась!
– Завернул её руку… Она со стоном упала в снег.
Взметень к ней наклонился:
– Не взыщи, Евфимия Ивановна, за погрубину. Не след тебе детушек глядеть. Нету их…
Помог подняться, отвёл к сторонке.
Парамша мрачно его осведомил, плюясь кровью:
– Потеряли двоих: Свибла с Шихом. Судак ранен в стегно. Климок - в темя. Стражников завалили всех. Остался один. Тот, коего она, - кивок на Евфимию, - топором достала. Привели в чувства. Открылся: послал его дьяк прозвищем Беда, вывезти вязней в Вологду. Чуть что на пути - убить. Вот… убил. Что его теперь?