Основы человечности для чайников
Шрифт:
Третьего удара дверь не выдержала, и даже стул не помог. И крючок не спас. Толку-то от них, если этот твердолобый оборотень просто вышиб плечом (всё-таки плечом, а не гипотетической кувалдой!) тонкий слой фанеры (или ДСП, или из чего там двери делают?), доломал руками остальное и вывалился в коридор.
Ладно, одну службу стул всё-таки сослужил — Людвиг немедленно за него запнулся и чуть не растянулся на полу. Лучше бы, конечно, растянулся. Тогда можно было бы огреть его по затылку… да хоть тем же стулом. Или шваброй.
Ксюха вполне представляла,
Людвиг зыркнул на неё совершенно безумными глазами и предостерегающе рыкнул, словно мысли прочитал. И побрёл, шатаясь, по коридору. На рукаве свитера зияла дыра — порвал, когда проламывался сквозь дверь. Ещё и руку, кажется, разодрал, но разве же он в таком состоянии даст осмотреть?
— А ну вернись! — всё же крикнула вдогонку Ксюха. — Вернись, немедленно!
Людвиг вздрогнул, но даже не обернулся. И, конечно, не остановился. Доковылял до выхода из квартиры, толкнул дверь… и очень удивился, обнаружив, что она заперта.
«Ура!» — мысленно воскликнула Ксюха.
— Арррр, — устало выдавил Людвиг и кое-как, словно вслепую, начал обшаривать замки. К несчастью, оба открывались изнутри и без ключа, так что вскоре дверь распахнулась…
…раздался глухой удар, и Людвиг спиной вперёд влетел обратно в квартиру.
Не как в фильмах, конечно, не на бреющем полёте до ближайшей стены. Просто опрокинулся навзничь, стукнулся затылком и остался лежать.
— Шестнадцать лет мечтал это сделать, — сознался стоящий на пороге Тимур, потирая кулак.
И зябко поёжился.
Ксюха решила не уточнять, почему этот взрослый и ответственный человек поздней осенью нёсся из школы домой без верхней одежды и по лужам (брюки оказались почти до колен заляпаны уличной грязью, в ботинках отчётливо хлюпало).
Вместо этого она растерянно замерла, не в силах выбрать, куда бросаться в первую очередь: на шею мокрому Тимуру или к раскинувшемуся на полу Людвигу. В итоге совесть всё-таки одержала победу над радостью.
— Ты живой? — прошептала Ксюха, склоняясь над несчастным оборотнем.
Он не ответил, даже глаза не открыл. На скуле краснело пятно, грозя со временем превратиться в здоровенный синяк.
— Ну что там? Дышит? — нервно спросил Тимур. Он так и стоял в дверях, не решаясь войти в собственную квартиру.
— Дышит. Но, похоже, без сознания. За что ты его так?
— За всё хорошее. Рассказывай, что у вас стряслось и как вы двое вообще оказались в моей квартире. Надеюсь, не через окно влезли?
— Нет, магией. Ты это… может, зайдёшь всё-таки?
— А, ну да. — Тимур перешагнул через порог, стянул мокрые ботинки и снова замер, как будто вокруг Людвига расстилалась некая зона отчуждения.
— Он не кусается, — не выдержала Ксюха. — Ну, то есть прямо сейчас не кусается.
— Да, он делает больно иначе. То есть… Я знаю. Просто… — Шаг вперёд дался ему с явным трудом. Второй — уже легче. На третьем шаге Тимур опустился на колени
Это прозвучало как вопрос, ответа на который Ксюха не знала. Чем измеряется сила удара: скоростью движения кулака, количеством сбитых костяшек или громкостью падения? Много ли надо человеку, который и без того едва стоит на ногах? И что с этим человеком теперь делать, особенно учитывая, что он и не человек вовсе?
— А вдруг у него сотрясение мозга? — предположила она. — Или кровоизлияние какое-нибудь? Может, скорую вызвать?
— Ага! И рассказать им слезливую историю о том, как этот добропорядочный гражданин совершенно случайно забрёл ко мне в квартиру, а потом сам упал и ударился. Тоже, конечно, совершенно случайно.
— И случайно вышиб дверь.
— Какую… — Тимур наконец-то заметил раскуроченный вход в туалет и крайне красноречиво промолчал. — Нет уж, эта живучая тварь и без скорой обойдётся. Так что рассказывай. С самого начала и по порядку.
— Тогда предлагаю сперва его связать на всякий случай. Или, может, у тебя наручники есть?
— Ммм… Наверное, нет, — протянул Тимур, почему-то косясь в сторону спальни. — Но где-то валялась бельевая верёвка. Поищи в кладовке.
Кладовка — точнее, глубокий встроенный шкаф с антресолью — находилась тут же, в коридоре. Вешать туда уличную одежду не получалось из-за низких полок, буквально вмурованных в стену, поэтому жильцы окрестных домов приноровились запихивать внутрь всё подряд в хаотичном режиме. В квартире Ксюхи, например, шкаф был заполнен обувными коробками (зачастую пустыми), консервами, старыми газетами и журналами, ёлочными игрушками и (почему-то) рулонами пожелтевших обоев.
Шкаф Тимура манил и интриговал (мало ли какие в нём могут водиться скелеты), но сначала Ксюха протиснулась к выходу и заперла дверь. Изнутри, естественно. Хотя соблазн сбежать от ответственности был очень велик.
Скелетов в шкафу не нашлось — только старая вязаная шапка, которая немедленно свалилась с верхней полки. Ксюха кое-как затолкала её обратно, в плотные залежи других таких же шапок, шарфов и перчаток, и занялась поисками.
Моток верёвки обнаружился в самом низу, рядом с велосипедным насосом, резиновыми шлёпками и ещё одним здоровенным циркулем. На боку циркуля красовался полустёршийся инвентарный номер.
— Тимур Игоревич, вам не стыдно школьное имущество расхищать?
— Очень стыдно, — покорно согласился Тимур, примериваясь, как бы так аккуратно связать Людвига, чтобы он в случае чего и не вырвался, и не пострадал. В итоге решил начать с ног. — Не помнишь, верёвка при смене ипостаси остаётся в реальном мире или перемещается в субреальность?
— Вы меня спрашиваете? Кто из нас колдун?
— Он. — Тимур кивнул на оборотня. — А я — так, нахватался всякого по мелочи. Слушай, ну не Диане же звонить, в самом деле!