Основы человечности. Работа над ошибками
Шрифт:
— И не планировал. — Тимур невесело улыбнулся. Вот так, значит. Однажды реальность всё же оказалась сильнее Людвига, и он не смог подмять её под себя так легко, как раньше. — Только не раскисай, а то отберёшь у меня лавры главного страдальца.
— Я не раскисаю, просто… Ладно, проехали.
— Мы выкрутимся, обещаю! Я что-нибудь придумаю.
— Почему ты?
— Потому что я старше.
— Ты сам-то в это веришь?
— Да. — Тимур кивнул. И именно сейчас он действительно был уверен в собственных словах, потому что видел перед собой не гениального
Совсем недавно, меньше месяца назад, этот мальчишка пережил ту же самую трагедию, которую Тимур переживал уже шестнадцать лет. Да, у Людвига на стройке никто из родных не погиб, но разве это делало ситуацию менее кошмарной?
И затем, как продолжение кошмара: камера в подвале у Рыбниковых, избиения, побег, засевшее в ноге заклинание, день за днём подтачивающее силы. Вчера он чуть не умер, сегодня — впервые увидел собственную младшую сестру.
Не многовато ли событий для парня, только-только окончившего институт?
И это лишь те факты, о которых Тимуру известно, но ведь он запросто может чего-то не знать. Так почему он вообще назначил себя главным страдальцем? С чего он взял, что кому-то из его знакомых сейчас легче?
Диане наверняка предстоит война с роднёй из-за свадьбы с обычным человеком. Они и Тимура-то на дух не переносили, потому что не оборотень, а Стас — даже не маг.
Ксюша вообще живёт как на минном поле, и конфликты с бабушкой — не самая большая из её проблем. Хотя, конечно, тоже важная.
И у Инги наверняка есть какие-то свои горести, иначе она не выглядела бы сегодня такой потерянной.
— Как тебе, кстати, Инга? — поинтересовался Тимур.
Людвиг старательно задумался, даже лоб наморщил от напряжения.
— Любопытная девочка, — наконец вынес вердикт он. — Что-то в ней есть такое… нетипичное.
— В каком смысле?
— Если бы я знал! Вроде чувствую какой-то подвох, но объяснить не могу. А может, просто накручиваю сам себя и пытаюсь разглядеть в самой обычной девчонке то, чего нет. Я даже не могу понять, опознала ли она во мне оборотня.
— Вы вроде о чём-то говорили, когда я прибежал?
— Да ну, какой там разговор! «Это кто у нас такой красивый? Откуда ты взялся? Что ты здесь делаешь?»
— «Потерялся или хозяина ждёшь?», — с той же интонацией продолжил Тимур список типичных вопросов.
— Вот про хозяина как раз не спросила, поэтому я и сомневаюсь. И вообще ощущения от неё странные. Магия внутри вроде есть, но непонятная какая-то. Как будто узлом завязанная. Жалко, у меня теперь с восприятием проблемы, раньше бы сразу разобрался, даже не прикасаясь. А сейчас…
— Ты для этого её лизать полез?
— Ага! Зачем же ещё?
— Откуда я знаю. Может, братской любовью воспылал.
— Да ну, какая любовь, я же её первый раз в жизни увидел! А ты её на уровень силы не прощупывал?
— Как ты себе это представляешь? Это только ты такие вещи сразу схватываешь, а остальные… — Тимур только руками развёл.
Пожалуй, умение чувствовать чужую
Даже те, кто отлично владел магией, в большинстве своём не могли как следует определить резерв другого человека. Максимум — уловить остаточную энергию, если этот другой только что колдовал, да и тогда о стопроцентной достоверности речи не шло.
Изредка встречались везунчики, которые могли опознать другого мага при тактильном контакте.
И совсем редко — такие, как Людвиг, которым даже контакта не требовалось, достаточно было рядом постоять. А уж с помощью прикосновений они могли выяснить практически всё: и уровень магической силы, и её сбалансированность, и ещё кучу параметров, которые для Тимура ничего не значили, потому что он даже свою собственную магию полноценно ощутить не мог.
Для тех, кому особой чувствительности не досталось, существовала уйма ритуалов: от довольно простых до сложных и многоступенчатых. Но даже в базовом варианте требовалось как минимум нарисовать сигиллу и загнать в неё объект исследования. Варианты посложнее требовали изрисовать символами не только пол, но и человека, на этом полу стоящего. Ничего подобного Тимур с Ингой, конечно, не делал и делать не собирался.
— А потом тебя куда понесло? — продолжил расспрашивать он.
— Во-первых, донюхивать следы, пока все не затоптали. А во-вторых, избавлять тебя от лишних хлопот по возвращению сбежавшей собаки. Согласись, удачно же получилось, да?
— Ну… да. — Тимур кивнул. — Честно говоря, я как раз задумался, куда тебя девать.
— Вот! Я вообще-то надеялся, что эта твоя Инга…
— Технически, это твоя Инга.
— Не надо приписывать мне чужих детей! — фыркнул Людвиг. Но вдруг посерьёзнел, нахмурился, словно вспомнил что-то важное. Даже с дивана вскочил и похромал на кухню, и уже оттуда поинтересовался, перекрикивая зашумевший чайник: — Тебе чай свежий сделать?
— Давай. Только можно в этот раз обычный, без ромашки, чабреца и прочей травы?
— Значит, с мёдом и лимоном! — объявил оборотень. Похоже, мнение Тимура в подобных вопросах учитывалось очень условно.
— Так на что ты там надеялся?
— На то, что Инга побежит за мной. Но тут ты начал немного умирать, и она решила, что учитель важнее собаки. В общем-то, правильно сделала.
— Я не умирал! — возмутился Тимур.
— Оно и видно. Я даже почти собрался вернуться. С чего тебя накрыло-то? Вроде же всё нормально было?
— Было. А потом я подумал…
— Думать вредно.
— Согласен. Мне — особенно. Серьёзно, ничего больше не делал, просто вспомнил про то, как… — Тимур, запнулся, нервно сглотнул и решил не заострять внимание на том, что он там вспомнил. А то вдруг опять поплохеет. — В общем, сам понимаешь. А я не представляю, что с этим делать. Я же не могу не вспоминать. Это как не думать о белой обезьяне.
— Вот же свалились на мою голову два травматика: что ты, что Ксюха, — проворчал Людвиг, выныривая из кухни с двумя полными чашками.