Основы человечности. Работа над ошибками
Шрифт:
— Этого только не хватало, — пробормотал Тимур и на всякий случай прислонился к косяку.
Дорогой дневник, часть 1
7 июня 2007 года
Сегодня опять поругалась с мамой. Из-за экзаменов, конечно.
Да, я завалила химию. Не то чтобы совсем завалила, нормальные баллы, на четвёрку тянут, но никакого бюджета мне теперь не светит. Особенно в медицинском. Ну и мама, конечно, сразу начала орать, что зачем она только деньги платила за курсы, если я всё
Нет бы пожалеть. Мне вообще-то тоже обидно. И я правда готовилась, и учила, и старалась, и всю ночь перед этим долбаным экзаменом не спала. Если бы спала — может, лучше бы написала. Но мне накануне тысячу раз повторили, что от этого экзамена зависит моя жизнь, судьба и карьера, и поэтому мозг решил, что мы не должны спать, мы должны повторять формулы и всякие там валентности. В итоге на экзамене я перепутала всё, что могла. Идиотка!
Вот И., например, пришла спокойная, как удав, быстрее всех написала и убежала. А сейчас у неё девяносто шесть баллов, она уже похвасталась. А у Д. вообще сто. Как они это делают, а? У меня ни по одному предмету столько нет, даже по математике. Хотя с математикой у меня тоже всё хорошо только из-за репетитора. С.А. умеет понятно объяснять, не то что наша школьная грымза. У той на всё один ответ: «Читайте учебник, там всё написано!»
Ага, как же, написано! То ошибки, то опечатки, то страницы перепутаны!
Может, мне надо было на какой-нибудь филфак идти, раз я даже в учебниках ошибки замечаю? Хотя тогда мама бы мне вообще весь мозг выела через уши чайной ложечкой, потому что с таким образованием денег не заработаешь. А ей обязательно надо, чтобы специальность была прибыльная и престижная. Она и на медицину-то согласилась только тогда, когда я триста раз объяснила, что хочу работать не терапевтом в поликлинике, а хирургом — и в больнице. Да и тогда она мне что велела? Идти в стоматологи, потому что у них большие зарплаты и всегда есть работа!
В стоматологи я не хочу, я их боюсь.
Хотя теперь-то что? Только мечтать и осталось, всё равно никуда на бюджет не пройду. Так что можно просто сразу идти в дворники, для этого даже учиться не надо. Или в продавцы, картошкой торговать. Или…
А вообще, если серьёзно, было бы неплохо найти какую-нибудь подработку и съехать наконец из дома.
Или поступить не в наш универ, а в московский, например. И тоже съехать из дома, но в общежитие. Мама, конечно, будет против, но это нормально, она всегда против всего, что мне нравится. Её послушать, так всё, что может приносить радость, — плохо.
Яркие платья — плохо. Но штаны, особенно если в обтяжку — тоже плохо. Шорты — просто ужас, лучше уж платья. Только не яркие. И не короткие. В паранджу завернись и так ходи.
А ещё лучше — не ходи никуда, потому что гулять тоже плохо. Только в школу. И в магазин. И за квартиру заплатить. И к соседке цветы полить, а то она в отпуск уехала. И на курсы, конечно, тоже надо. И к репетитору — только не в юбке. И не в шортах. И не в сарафане в цветочек, потому что
Люди подумают, что на дворе лето, вот и всё. Все ходят в этих сарафанах — и нормально. А мне нельзя.
Как будто С.А. вообще волнует, во что я одета! Мне кажется, он не обратит внимания, даже если я голая приду, у него же одни формулы на уме. А мама бесится, потому что он молодой совсем, только недавно универ окончил, а значит — обязан реагировать на мои голые коленки и совершать всякие там поползновения. А он не реагирует. Не то чтобы я была против… Но нет, он на меня смотрит как на… Хотела написать «как на пустое место», но вообще-то нет. Мы нормально общаемся, и даже не только про математику, он хороший парень. Просто я ему не интересна.
Но маме же не объяснишь. Я пытаюсь, как умею, а она сразу кричит, что я ей вру. Что у мужиков только одно на уме, да и у меня тоже, а ей лучше знать; что она меня насквозь видит, и чтобы я снимала немедленно этот сарафан с голой спиной.
Потому что вдруг я с голой спиной кому-то понравлюсь?! Можно подумать, в свитере и тёплых штанах я никому понравиться не могу… Вот с П. мы вообще зимой на остановке познакомились, на мне пуховик был, а я в нём как толстая гусеница — с головы до ног зелёная и поперёк себя шире. И ничего, разглядел как-то!
Но мы с ним в итоге не очень долго встречались. Так, погуляли за ручку, поцеловались пару раз, а больше ничего и не было. Но самое смешное, что мама этого совершенно не замечала, хотя я даже не скрывалась особо. Просто жила своей жизнью, а она — своей.
А когда замечать? С утра она уходит на работу, сидит там весь день, возвращается совершенно без сил — и сразу спать. Ладно, сначала ужинать — а потом спать. Но иногда и без ужина. В выходные у неё опять либо работа, либо подработка. Либо парикмахерская, маникюр, магазины и знакомая портниха, потому что дела делами, а выглядеть надо прилично, чтобы никто не подумал, что она устаёт и ей тяжело.
Так что в те несколько часов в неделю, которые мы проводим вместе, она изо всех сил пытается запихать в меня лошадиную дозу воспитания. Получается так себе. За пару часов она успевает повздыхать, как же я быстро выросла, поругать меня за оценки (Почему четвёрка? Надо, чтобы была пятёрка!), наорать из-за какой-нибудь ерунды, пожаловаться на жизнь и триста раз напомнить, что встречаться с мальчиками — это ужас и кошмар, даже не вздумай, если увижу, как ты с кем-то обжимаешься, — убью обоих.
Не убьёт, конечно, но по шее дать может, рука у неё тяжёлая. Не то чтобы мне это когда-то мешало…
Понятно, что это у неё личное: сама в восемнадцать лет замуж выскочила за первого встречного, да ещё и по залёту, а этот козёл ей изменял налево и направо, потом вообще бросил, а потом спился и помер. Туда ему и дорога.
Но с чего она взяла, что со мной обязательно должно случиться то же самое? Она меня полной дурой считает, или что? Чтоб в таком возрасте заводить ребёнка и выходить замуж — это надо совсем головой не думать, только гормонами.