Особенности национального пиара. PRавдивая история Руси от Рюрика до Петра

Мединский Владимир Ростиславович

Еразм, но не Роттердамский

Черпать вдохновение для своих умопостроений Грозный мог у еще одного политического писателя. Тогда в Москве трудился тоже по-своему знаменитый, то есть имевший широкую известность в узких кругах писатель Ермолай-

Еразм. Он же Ермолай Прегрешный, протопоп кремлевского собора Спаса на Бору и автор смутно памятной бывшим студентам филфаков «Повести о Петре и Февронии». Впрочем, в последнее время двое этих муромских святых сильно актуализированы за счет нового полуофициального праздника семьи, любви и верности [108] .

108

Не

хочу сказать ничего плохого про День святого Валентина, но эта пара как-то ближе и понятнее, чем священник III века, писавший любовные записочки неграмотным римским легионерам. Кого он любил? Кто любил его? Это что ж, каждый год мы вспоминаем о странной любви Валентина к легионерам? Впрочем, чем больше будет поводов у мужчины поздравить женщину и сказать ей о своей любви, тем лучше. Пусть останется и 8 Марта, у которого, как выясняется, вообще нет исторической основы. Вне рамок этой книги могу дать еще 5-6 исторических поводов для поздравлений.

В сочинениях Ермолая-Еразма была сформулирована та же мысль: царь должен не только непреклонно карать грешников, но и думать о душеспасительной миссии своей власти. Грубо говоря, казнить не просто так, а с глубоким смыслом и во имя святого дела.

На наш сегодняшний прагматичный взгляд удивительно, но царь, Божий избранник, воспринимался на Святой Руси потенциальным страстотерпцем! Нам, гедонистам, воспитанным массовой культурой, странно представить, что человек, занимающий такой пост, должен не предаваться утонченным наслаждениям вроде 40-летнего коньяка и хорошей сигары из хьюмидора, а стать мучеником за веру.

Нам такая логика кажется дикой. Но нам и трудно проникнуть в насквозь пропитанное религиозностью сознание средневекового человека. Омраченное к тому же ожиданием близкого Страшного Суда. Все эти сложные умственные построения представляются нам просто оправданием репрессий и террора. И еще — самооправданием. И кажется нам, что Иван Васильевич Грозный запиарил себе мозги, как Родион Романович Раскольников.

«А что, по множеству беззаконий моих, Божию гневу распростершуся, изгнан есмь от бояр, самоволства их ради, от своего достояния, и скитаюся по странам»... Эти самоуничижительные слова царя из его духовной грамоты, то есть попросту — завещания, не обязательно надо воспринимать как раскаяние за совершенные злодеяния. Тут то самое унижение, что паче гордости.

Грозный принимал на себя грехи своих подданных, готов был расплачиваться за них на Страшном Суде и даже готов был пожертвовать личным спасением ради своего царства. Жертва царя в том, что мера его личной ответственности пред Богом, согласно воззрениям Грозного, значительно выше, чем у любого его подданного!

Но и каждый холоп, каждый раб обязан приготовиться к добровольному мученичеству — царствия ради, во имя сохранения установленного порядка.

Концепция, от которой не отказался бы и Сталин... Да куда там! Не случайно же Сталин считал Ивана Грозного своим предшественником и смотрел на него снизу вверх...

«Исключительность фигуры царя, ее одиночество и трагизм — вот то, что открылось Грозному с высоты его положения. Так возникает концепция, согласно которой царь становится мучителем во имя царства. Как человек глубоко религиозный и богословски образованный, Грозный не мог, да и не хотел возлагать ответственность за это мучительство на Бога. Царь прекрасно понимал, что Всевышний не причастен ко злу, источник последнего — в греховной воле тварных существ», — пишет ученый Андрей Каравашкин.

«Поведение самодержца и его ближайшего окружения само по себе стало эталоном религиозного благочестия, — отмечает Скрынников. — Никакие преступления и грехи не могли поколебать репутацию Грозного

как великого и благочестивейшего государя». Скажем, Стоглавый собор 1551 года принял все решения, предложенные светской властью, словно это царь был главой русской церкви.

Хороший вот вышел в 2009 году фильм об Иване IV «Царь». И актеры в нем заняты хорошие, но насколько же представление о Грозном как о психе ненормальном далеко от пронизанной идеологемами царской реальности!

«Порты» и «шапка» Ивана

Ивана короновали на царство в 16 лет, и поначалу это просто символизировало конец боярской опеки. Но вот Московское государство осуществило крупнейшие завоевания на Востоке. Победы были одержаны над иноверцами, магометанами. Предсказание о превращении России в новое «Ромейское царство» — оплот истинной христианской веры во Вселенной — сбывалось на глазах.

Иван IV счел необходимым — и это было совершенно своевременно — подкрепить принятие царского титула письменным благословением вселенского патриарха константинопольского. В 1561 году патриарх известил Ивана, что вселенский собор признает законность титула.

От Пруса, брата кесаря Августа, четырнадцатое колено — великий государь Рюрик. А русский царь — прямой его потомок. Эта официозная легенда, о которой мы говорили выше, имела прикладное значение. «Московская дипломатия делала из этого сказания практическое употребление: в 1563 году бояре царя Ивана, оправдывая его царский титул в переговорах с польскими послами, приводили словами летописи эту самую генеалогию московских Рюриковичей», — писал Ключевский. Но польза от родства с древнеримским императором отнюдь не сводилась к тому, чтобы иметь возможность дергать поляков за их длинные носы. То есть легенда имела не только прагматическое значение.

Она ставила на совершенно иной уровень и Московию, и лично Ивана IV.

Мировая политическая система представлялась в Средние века в виде империи со своей иерархией.

Царский титул в глазах русских означал, что наша православная держава стоит выше любого католического или протестантского — не истинно христианского, — королевства и княжества. Грозный не стремился к мировой гегемонии, но пренебрежительно отзывался о польских «выборных» королях, шведской династии, английской королеве.

Легенда о царском происхождении подкреплялась легендой о царских регалиях. Пропитанному религиозным, мистическим символизмом сознанию средневекового человека требовались вещественные доказательства. Доказательства сакральности власти и персоны царя. Скрынников утверждает, что новые царские регалии были изготовлены при Грозном в художественных мастерских Кремля. Там же была перелицована и «шапка Мономаха». Снова, как и в предыдущих главах, обращаемся мы к этой шапке. Нам важно знать истину — чтобы понять, как она препарировалась в нужных целях.

Историю короны русских царей традиционно связывают с историей «шапки золотой», принадлежавшей московским князьям. Уже Иван Калита завещал наследнику парадные одежды («порты») — кафтан, расшитый жемчугом, и «шапку золотую». Через несколько поколений московских князей Василий II завещал Ивану III крест Петра чудотворца и шапку, которую он почему-то золотой не назвал. Иван III благословил Василия III крестом Петра, но вообще ни слова не упомянул о «шапке». Завещание Василия III не сохранилось, но при этом известно, что короной ему служила «шапка Мономаха». Австрийский посол сообщал, что она была нарядно убрана золотыми бляшками, которые извивались змейками. Вероятно, раньше ее украшали какие-то подвески, которых теперь нет. Хранящаяся в Оружейной палате корона московских государей носит следы многократных переделок. Древнейшая ее часть состоит из восьми золотых пластин восточной работы, украшенных тончайшим узором.