Особо опасная особь
Шрифт:
Она все-таки не плавала, всего лишь сидела в кресле. Но чувствительности телу эта информация не прибавила.
– Добрый день, Лина, – сказал обладатель второго голоса. – Мы рады вас видеть. Искренне рады. Приносим извинения за временные неудобства.
Перед Линой стоял мужчина лет пятидесяти – крепкий, пожалуй, даже слегка грузный, одетый в голубой хлопчатобумажный комбинезон. На шее его висел докторский фонендоскоп. Мужик был лысым, в очках. Был… э… как это сказать… не обритым наголо, по-настоящему лысым. В настоящих очках от близорукости.
В
В Штатах считалось старомодным носить стекла на носу, но Джозеф Горны делал именно это – неизменно, неуклонно, подчеркивая свою отличность от большинства. Таким вот он был, папа.
– Where is Smart Guy? – повторила Лина.
– Смарт Гай? – переспросил лысый. – Кого вы имеете в виду?
– Ум-мник! – досадуя на спазм гортани, просипела Лина. – Где Умник? Как он? Жив?
Она без малейшего труда заговорила на новом для себя языке. На том самом, на котором говорили эти двое.
– О, глядите, Мефодьсвятополкыч, пробило-таки затыку, – к креслу подошел парень лет двадцати пяти – русый, вихрастый, веснушчатый, тощий и носатый, одетый в такой же голубой костюмчик, что и лысый. – Привет, Лина. Я Петя, будем знакомы – наскоро, безо всяких предварительных церемоний. Кстати, кто это – Умник?
– Он привез меня сюда.
– А, Юрка. Точно, я вспомнил, у него в Америке такая кличка была – Смарт Гай.
– Гай? – переспросил лысый.
– Ну да, Гай. Не гей же, в конце концов. Кто у нас здесь инглиш знает, Мефодьсвятополкыч, вы или я?
– Где Умник? – перебила их Лина. – Умник. Где?
– Его здесь нет, – сказал Петя.
– Почему? Где он?
– Да ты не волнуйся, он недалеко отсюда, – сказал Петя. – В соседнем крыле. Три дня в реанимации пролежал. Быстро очухался, крепкий мужик. Потом черепушку ему размонтировали, на это еще один день ушел. Уже неделю в реабилитационном парится, воет от тоски и бездействия, в бой рвется, хотя рано ему пока. Тебе, кстати, привет передавал. Приветы и всякие поцелуйчики.
– П-почему я ничего не чувствую?
– Релаксант, – объяснил лысый. – У вас патологические мышечные реакции, Лина. Они проявляются постоянно, в том числе и в бессознательном состоянии. Пришлось ввести расслабляющее средство. Вы ведь не хотите проснуться и обнаружить, что пара костей сломана?
– У меня и так все сломано.
– Уже нет.
– А ребра?
– Вы как новенькая. Все срослось – даже без костных мозолей. Через шесть часов действие релаксанта закончится и вы сможете двигаться как захотите.
– Понятно… Так все-таки где я нахожусь? В какой стране?
– Вы все знаете.
– Вы закачали мне в мозг программу? Установили ваш язык? Это нарушение прав… Мне нужен адвокат. Вы там, наверное, что-нибудь повредили.
– Где – там?
– В голове.
– Успокойтесь, Лина. У вас хорошая голова, нарушений в интеллектуальной сфере нет, место еще для двух десятков таких же программ осталось. И продукт, который мы установили, самого лучшего качества, адаптированный
– Значит, все-таки Россия? – спросила Лина.
– Да, Россия. Вас что-то не устраивает?
– Все меня не устраивает, – Лина отчаянно захотелось треснуть кулаком по подлокотнику кресла, завопить в полный голос, но все, что позволял ей проклятый релаксант – шипеть, подобно гусыне. – Умник обещал: Европа. Я думала – Франция, Германия, Голландия. Ну, на худой конец, какая-нибудь Чехия или Венгрия. Но Россия… Какая это, к черту, Европа? Тоталитаризм, сплошные запреты, колючая проволока. Попала я, дурочка, как кур в ощип.
– Ого, – тощий парень восторженно показал большой палец. – Уже поговорки наши употребляет. Молодца! А ненормативную лексику вы ей закачали, Мефодьсвятополкыч?
– Инсталляция в полном объеме, со всеми словарями. И сленг, и эта… обсценная, мягко выражаясь, лексика.
– А ну-ка, Лина, заверни пару матюков покруче! – пожелал Петя.
– Обойдешься, – огрызнулась Лина. – Я приличная девушка, хай-стэнд. Вы здесь, в дикой России, имеете хоть малейшее понятие о том, кто такие приличные люди?
– Имеем, – сказал Петя. – Hi-stand persone, «человек высокого стандарта» – фундаментальный термин американской концепции социальной стратификации, ориентирующейся на использование второстепенных, внеклассовых критериев общественной дифференциации. – Парень шпарил без запинки беззастенчиво скачивал информацию со внутреннего носителя, расположенного в голове, в левом (ежели он правша) полушарии. – Хай-стэнды – граждане Соединенных Штатов Америки, Канады и Мексики, принадлежащие к так называемым «decent people», «приличным людям», искусственно выделяемой совокупности среднего и высшего социальных классов. Характерные особенности – высокие доходы, стабилизированное потребление, высокий специальный и низкий общеобразовательный уровень, социально-групповой изоляционизм, интенсивное и практически бесконтрольное использование генных технологий, ведущее к вырождению популяции. Численность хай-стэндов в настоящее время – менее 35 процентов населения Северной Америки…
– Что за чушь? – возмутилась Лина. – Да у нас почти все приличные. Кроме сликов и этих, желтых. Китайцев. У нас даже черные почти сплошь приличные, ну, если не читать уродов из гетто – они сами жить прилично не хотят.
– Во-во, – кивнул головой парень. – Я же говорю – низкий образовательный уровень. Вы, хай-стэнды, сами про себя ничего толком не знаете и знать не хотите.
– Врешь ты все, – уверенно заявила Лина. – Думаешь, я про Россию не знаю? Все знаю! Границы у вас закрыты, хождение доллара запрещено, телевидение контролируется государством, полстраны сидит в лагерях. Свобода слова запрещена, эмиграция запрещена… все запрещено, даже лекарства.