Особо опасная особь
Шрифт:
Лина и Иржи сидели во главе самого большого, самого длинного стола. Лина в длинном платье из домотканого льна – белом, с красными лентами, нашитыми на груди и рукавах. Ее роскошная коса со вплетенными цветами лежала на макушке толстым золотистым кренделем. Иржи – в забавном пиджачке, черном и кургузом, в шляпе-цилиндре, на шее – галстук-бабочка. По правую руку от Иржи сидел его отец, бодрый старичок по имени Вацлав. По левую руку от Лины – ее папа, Юзеф Горный – пьяненький, растрепанный, счастливый донельзя.
–
Юзеф поднялся, уронив стул, и нетрезвой походкой направился к парню Вацлаву. Стариканы обнялись, основательно окатив друг друга пивом, едва не упали, удержались все же на ногах совместными героическими усилиями, и завопили в две глотки:
– Горько! Горько нам!!! Целуйтесь, новобрачные!
– Умник, я сейчас умру, – сказала Лина на ухо Иржи. – У меня губы уже наверное как две подушки, да?
– Хорошие у тебя губки, – ответил Иржи. – Не фантазируй, детка. Свадьба бывает раз в жизни… во всяком случае, я надеюсь, что в нашей с тобой жизни будет именно так. Поэтому отдувайся.
– Я тебя люблю, Умник, – шепнула Лина.
– Тем более отдувайся.
Они целовались недолго – полминуты, не больше, и Лина все полминуты думала о том, как это глупо – целоваться по заказу. Потом поклонились гостям и сели.
– Ты уже не брезгуешь мной? – спросила Лина.
– Нет, – Умник улыбнулся. – А ты что, не заметила? Вчера. И позавчера? По-моему, я был хорош. Сам собой горжусь.
– Ты хорош. Хорош… – Лина провела пальцами по узловатой кисти Иржи. – Только почему ты обманул меня? Почему вначале привез меня не в Чехию, а в жуткую примитивную Россию? Я так расстроилась…
– Так было нужно, – сурово сказал Иржи. – Не забывай, что я шпион, спецагент, сотрудник всемирного антигенетического чешского комитета имени Яна Жижки. Я всегда на боевом посту!
Словно в подтверждение этих слов за оградой двора раздались крики, затрещали выстрелы, тяжело бухнули взрывы – сотрясли землю, уронили на столы кружки, залили пивом колени гостей. Завопили мужчины, разом заплакали беременные женщины. Сворки ворота слетели с петель, широченный американский джип с пулеметом на крыше неспешно вкатился во двор, дверцы его распахнулись. Из джипа выпрыгнули трое – квадратный блондинистый янки, негр, черный как головешка, и латинос с набриолиненными волосами. Все трое – в зеркальных очках и синих пиджаках с желтыми блестящими пуговицами.
– Спокойно, европейские ублюдки, – вальяжно произнес негр. – У вас есть право лгать на каждом
Трое джиннов разом выхватили из-под пол пиджаков огромные никелированные автоматы и начали стрелять.
– Спокойно! – крикнул Умник Иржи. – Я всех спасу! Для сотрудников всемирного антигенетического чешского комитета имени Яна Жижки не существует препятствий!
Он вскочил на стол, сдернул с головы цилиндр, обнажив сияющий металлом купол. В черепе открылись квадратные окошки, числом не менее десяти, из каждого высунулся вороненый ствол.
– Смерть агентам службы генетической безопасности Соединенных Штатов Америки! – воскликнул Иржи. – Да здравствует свободная любовь, не извращенная биологическими присадками!
И открыл пальбу из всех стволов.
– Лина, Лина…
Кто-то тряс ее за плечо.
– А, что? – Лина резко села в кровати, заморгала, потерла пальцами веки. – Что такое?
– Как вы себя чувствуете? – спросил Иконников.
– Я?
– Да, вы.
– Не знаю… Хорошо, кажется. Я все еще в России?
– Да, конечно. А где бы вы хотели быть? В Америке?
– Нет, только не в Америке, – Лина тряхнула головой, разгоняя остатки сна. – В Чехии, вот где я хочу быть. Вы когда-нибудь были в Чехии, Мефодий Святоплуто… Святопалко…
– Святополкович, – поправил Иконников. – Очень просто выговорить: Святополкович. А в Чехии я был. Четыре раза. Приятная страна, что и говорить. Но Россия не хуже.
– Не хуже? – Лина скорчила скептическую гримасу. – А в Чехии геноприсадки запрещены?
– Пока нет. Но ими мало кто пользуется – чехи, знаете ли, немногочисленный народ, к тому же весьма разумный и осторожный. Они не хотят вымереть. К тому же – и это всем известно – европарламент готовит сейчас закон о полном запрещении генетических присадок во всех странах Евросоюза. Думаю, что меньше чем через полгода такой закон будет принят.
– Всем известно, говорите? А почему мне неизвестно? Я смотрю новости… иногда. У нас об этом точно не говорили.
– У вас о многом не говорят.
Лина хотела было по привычке возразить, но промолчала. В конце концов, она не нанималась противостоять русской пропаганде в одиночку. Нужно разобраться самой, посмотреть на все собственными глазами. Понятно, что Америка не может быть совершенной, но не до такой же степени. Похоже, что русские знают о США так же мало, как американцы о России.