Особо опасная особь
Шрифт:
Как ни странно, Россия все-таки пришла к стабилизации потребления, но случилось это много позже, после алкогольного мора.
Год шел за годом. Волны, поднятые председателем Чженьженем, расходились по мировым окружностям, превращались в цунами и топили с головой глобализированную экономику, выстроенную странами «золотого миллиарда». Суть сей экономики была проста – десять ведущих стран производили деньги, банковские услуги, интеллектуальный продукт, финансовые концепты, а взамен получали товары. Большая часть самых известных брэндов производилась в третьих странах с дешевой рабочей силой. В обычном супермаркете США можно было найти одежду, сшитую в пятидесяти странах мира, не было там только одежды из Америки, потому что стоила она дорого, и продавалась, соответственно, в элитных бутиках по дико завышенной цене. Лина такого уже не застала, все это было делом далекого
Япония, Сингапур, Малайзия, Корея, Филиппины… одна за другой азиатские страны принимали решения о стабилизации потребления и воплощали свои решения в жизнь – каждая в своем национальном варианте. Потом – Бразилия, Аргентина, Чили, вся Латинская Америка. США и крупные государства Евросоюза держались дольше других – срочно выводили капиталы из третьих стран, хотя чаще продавали местные производства местным же капиталистам – в сложившейся обстановке и это можно было считать роскошью. Всего лишь через десять лет после выхода книги «Великий путь синего дракона» доллар рухнул окончательно, перестал быть главной общемировой валютой. Евро еще держался на плаву, но чувствовал себя отвратительно. «Золотой миллиард» жителей планеты Земля обнаружил, что перестал быть золотым и мало чем отличается от прочих миллиардов. Время абсолютного доминирования Соединенных Штатов Америки закончилось.
Вероятно, в прошлые века такие международные потрясения закончились бы очередной мировой войной. На этот раз тоже не обошлось без взаимных нападок и ряда локальных конфликтов; до большой драки, слава Богу, не дошло. С одной стороны, технология производства оружия достигла таких высот, что применение его уничтожило бы все живое на планете. С другой стороны, у Америки, любительницы поиграть в «войнушку» перед очередными президентскими выборами, оказались столь зияющие бреши в бюджете, что воевать стало просто не на что. Остальные же страны не проявляли особого желания звякать мечами – политика стабилизированного потребления действовала на горячие политические головы удивительно умиротворяюще.
Пострадал весь мир, но по американцам мировой кризис ударил сильнее – сотню лет они стояли выше всех, и падать им пришлось гораздо ниже. Задницы отшибло весьма крепко.
Великий американский президент Джорж Торнтон был назван великим и в русском курсе истории. Было за что – он смог удержать разваливающуюся на куски Америку в едином кулаке, дать своей нации новые ориентиры и показать, что страна не рухнула – напротив, только начала новое движение вперед. Он выиграл выборы в разгар экономической депрессии, а через восемь лет его президентства все в США было переделано и перекроено на новый лад.
Торнтон не был бы американцем, если бы не сделал ставку на средний класс. «Граждане Соединенных Штатов унижены, – говорил он в обращении к нации, – они находятся в растерянности и не знают, что делать. Миллионы людей, интегрированных в мировую экономику, оказались без работы, потому что весь мир предал Америку, откололся от нее, превратив ее в остров, дрейфующий по волнам хаоса. Но мы не потеряли самого главного – своих людей, обладающих самой высокой в мире квалификацией, своего патриотизма и любви к Америке, своей веры в Бога. У нас есть природные ресурсы, есть высокие технологии, есть инфраструктура, выстроенная за столетия, наконец, есть мощная и автономная энергетическая база. По большому счету, Америке не нужен остальной мир – это мы нужны им, и они еще пожалеют о своем остракизме. Мы самостоятельны и самодостаточны, у нас есть все, что нужно для комфортной и счастливой жизни, нужно лишь организовать эту жизнь по-новому. Мы создадим новый, высокий стандарт жизни для приличного американца, честно работающего руками и головой, мы гарантируем ему этот стандарт. Гражданам США придется отказаться от старых привычек, забыть о непозволительной роскоши, стать более экономными. Пришла пора вспомнить о традиционных ценностях – безусловное торжество закона, труд, семья, долг перед американской родиной, уважение друг к другу. Мы выстоим, мы победим! Ибо с нами Бог!»
Лина отлично помнила эту речь президента Торнтона, учила ее чуть ли не наизусть в колледже. Теперь она воспринимала эти слова по-новому – видела, что в кратком манифесте сформулированы основные принципы, ставшие для Америки основой жизни в ближайшие тридцать пять лет: экономический изоляционизм, стабилизация потребления (да-да, все та же самая), политика высокого стандарта. И даже словосочетание «приличный человек» впервые прозвучало
Теперь Лине бросалось в глаза то, что президент не упомянул в речи такие понятия, как свобода и либерализм. Неспроста «безусловное торжество закона» было выдвинуто им на первый план и обеспечивалось безукоснительно, всеми доступными методами.
Итак, граждане США как муравьи забегали по своему разрушенному муравейнику, восстанавливая его и превращая в прекрасное, совершенное здание. Результат, признаться, был достигнут довольно быстро – уже через три года заработали тысячи заводов и фабрик, выпускающих то, что еще недавно производилось лишь в третьем мире. Рабочими стали миллионы «синих воротничков» – бесчисленная армия брокеров, дилеров, финансовых клерков, а также разнообразные дизайнеры, системные администраторы, помощники крупных политиков и политики мелкого масштаба, специалисты по маркетингу и инжинирингу, криэйторы, переводчики, журналисты, фармакологи, архитекторы, юристы и дантисты. Куда им было деваться? Работы было навалом – только совсем не той, которой они привыкли заниматься. И зарплата уже была не та, не сравнить с прежней, докризисной… Конечно, можно было сесть на пособие. Вэлфер, хоть и малый, государством выплачивался, но в этом случае ты автоматически становился кандидатом на выбывание из когорты приличных людей. Такой вот образовался возмутительный перекос: ниггер Джек, стоящий у автомобильного конвейера и получающий всего две тысячи баксов в неделю (сущая мелочь при инфляции того времени) – приличный человек, хай-стэнд, а некий, к примеру, Дэвид Розенберг, белый человек с тремя высшими образованиями, в прошлом преуспевающий адвокат, видный защитник прав сексуальных меньшинств, известный в мире коллекционер фарфоровых членов – ныне лишь бездельник, зажравшийся и не желающий трудиться из принципа, и потому подвергаемый презрению общества.
Наивно было бы думать, что все остались довольны таким положением дел. США – это вам не Китай, тут не построишь всех по струнке. Привыкли, понимаешь, люди к личной свободе, граничащей с анархией. И выступления не заставили себя ждать – несколько лет прошли в непрерывных волнениях, начиная от безобидной демонстрации педиков, прошедших по Пятой Авеню без трусов, заканчивая жуткой «апрельской бойней» в Южном Бронксе, когда армия США вела на улицах Нью-Йорка бои с пятью тысячами разъяренных и вооруженных до зубов маргиналов. Трупы вывозили грузовиками. «Студенческий фронт спасения Америки», «Армия левого крыла», «Кровавые Брокеры», «Лезвие справедливости», даже вынырнувший из небытия «Ку-Клукс-Клан» – все, кто мог, приложили руку к тому, чтобы президент Торнтон не спал спокойно. Джорж Торнтон и не думал спать, он действовал активно и изощренно. Ему хватило пяти лет, чтобы запретить все партии, кроме Республиканской и Демократической, добиться у Конгресса чрезвычайных полномочий, переделать уголовный кодекс, разделив все преступления на пять степеней, и поджарить на электрическом стуле полторы тысячи самых активных наглецов, не признающих власть и закон. Впрочем, полторы тысячи – лишь видимая часть айсберга. Лина только сейчас узнала, что в те смутные годы в США было так или иначе уничтожено больше миллиона американских граждан, а репрессировано еще пять миллионов.
Естественно, она знала кое-что о том времени из школьного курса истории. Само собой, не сомневалась, что все делалось правильно – в стране наводили порядок, обезвреживали преступников, чтобы гарантировать безопасность и спокойствие приличным людям. Не ведала она о другом: именно в те годы была создана BSOM – «Обратная сторона зеркала» – гигантская спецслужба, пронизавшая все американское общество и взявшая его под невидимый контроль. Работа BSOM и была главной причиной успешного и быстрого наведения порядка, механизмом воздействия президента Торнтона и всех последующих президентов.
В том курсе, что слушала сейчас Лина, «Обратной стороне зеркала» уделялось большое внимание. В Америке Лина не слышала о BSOM ничего. Просто ничего. Такая вот вопиющая нестыковка. Могло ли так быть – чтобы она, коренная жительница Шатов, причем не самая глупая жительница, не знала ничего о той силе, что якобы контролирует всю страну? Что информация о столь могущественной силе за десятилетия не просочилась в свободную прессу?
Могло или не могло? – спрашивала себя Лина. И отвечала: черт его знает. Ей предстояло сделать выбор, решить для себя, что есть правда. Определить, какая пропаганда более лжива – американская или русская. Пока никто не давил на ее, никто не подгонял, и она не торопилась решать, просто получала информацию и пыталась подвергнуть ее анализу.