Особо опасная особь
Шрифт:
Пожалуй, рыжий Петя переоценил бодрость Умника: выглядел тот не лучшим образом. Белые бинты, обмотанные вокруг черепа, темные круги под глазами, запавшие щеки. Умник оброс светлой бородкой, и это старило его еще больше. Здоровенные лапы Умника вяло лежали на подлокотниках кресла, пальцы подрагивали. Ногти были намазаны чем-то желтым.
– Как ты, детка? – спросил Умник.
– Ничего. Все нормально, – Лина старательно замаргивала слезы в уголки глаз. – Кушаю, сплю, телевизор смотрю. У вас вкусно кормят.
– По-русски, смотрю, вовсю болтаешь?
– Болтаю… А ты как? –
– Нет, не болит, – Умник мотнул головой. – Чему там болеть-то?
– Тебе шлем сняли?
– Сняли.
– И что дальше?
– А ты чего бы хотела?
– Не знаю… Все как-то странно. Я еще не привыкла. Все не так, как я думала. Думала, приедем куда-нибудь в Европу, ты привезешь меня к своим родителям, познакомишь… А тут – КБК какой-то, запертая дверь, комната под землей, чужие люди. Представляешь, мне сегодня свадьба приснилась. Я – невеста, ты жених. А потом джинны понаехали, начали стрелять. К чему такие сны снятся?
– Свадьба – к путешествиям, – уверенно сказал Умник. – Предстоит нам с тобой казенный дом, важные хлопоты, а потом – долгая дорога.
– Дорога? Куда?
– Увидим…
– Я понимаю, что ты тут ничего не решаешь, – сбивчиво проговорила Лина, – что ты теперь уже не шпион, не слик даже, а всего лишь раненый сотрудник на лечении, но можно кого-нибудь попросить, чтобы я могла быть с тобой… Потому что мне плохо без тебя, мне страшно, тоскливо в этой России, в этой комнате, я так не могу… Или, может быть, я совсем глупая, и все это иллюзии, и мне с тобой жить совсем не положено, и у тебя тут есть жена и даже дети, или просто ты не хочешь со мной, у тебя тут свои дела, а мое дело – быть подопытным кроликом. Ты скажи, Умник, только скажи как все на самом деле. Я должна знать, теперь тебе уже можно не врать.
Умник покачал головой, горькая улыбка скривила его губы. Он поднял руку, положил ладонь на шею Лины, притянул ее к себе.
– Я тут кое-что решаю, детка, – шепнул ей на ухо. – Не все, конечно, но… Будет так, как мы захотим. Так, как мы с тобой придумаем.
– Я хочу с тобой, – плаксиво шепнула Лина. – Мне все равно… я хоть на полу буду спать, ухаживать за тобой буду, кормить тебя с ложечки или что еще там, но только с тобой.
– То есть ты придумала именно так?
– Да, да.
– Ладно. – Умник прижал ее к себе так, что она потеряла равновесие, едва не свалилась к нему на колени. – Так и сделаем. Будешь спать на полу. Под моей кроватью. Там есть немножко места – рядом с судном. Я писаю в это судно, а ты будешь спать с ним рядом. Пойдет?
– Я согласна, – сказала Лина.
– Мефодий Святополкович, – Умник повернулся к доктору, – можно мы погуляем часик? В лесу?
– Часик? – Иконников снова посмотрел на часы. – Ладно, гуляйте. Но не дольше, чем до восьми. И не вздумай вставать с кресла, Юрий. Я твою прыть знаю. Лина, вы разумная девушка – последите, чтобы он не вставал и не делал резких движений. Ему пока нельзя.
– Не встанет, – уверенно пообещала Лина. – И движений не будет делать – ни резких, ни плавных. Будет сидеть как мумия.
– Да, и это еще… – доктор кашлянул в кулак с легким смущением. –
– Взасос, – подсказали Умник и Лина хором.
– Да, приблизительно так… – Доктор помахал рукой в воздухе, словно разгонял комаров. – У Юрия повышенное внутричерепное давление, может быть криз…
– Все понятно, – очень серьезно произнесла Лина. – Вы не беспокойтесь, Мефодий Святоплу… Святополкович. Я послежу, чтобы он ни с кем не целовался.
Дорожки, мощенные гладкими, хорошо подогнанными друг к другу плитками, шли прямо через лес, пересекали его во всех направлениях. По дорожкам гуляли люди. Кресло Умника, снабженное сенсорным управлением, моторчиком и умноколесами (да-да, так вот круто), медленно катилось вперед. Лина шла рядом. Вдыхала лесные запахи – хвоя, разогретая теплым днем смола, трава, начинающая жухнуть в преддверии близкой осени. Ей хотелось сесть куда-нибудь на пригорок, прислониться спиной к стволу, стащить с кресла Умника, посадить с собой рядом и сидеть так молча, и разглядывать муравьев, спешащих по своим насекомьим делам, и ставить палочки на их пути, изучать, как мелкие твари преодолевают препятствия. Но нет, не положено. Умника нужно как следует выгулять. Он, небось, свежим воздухом уже сто лет не дышал. Впрочем, как и сама Лина.
– Это и есть ваша русская тайга? – спросила она.
– Тайга? – Умник рассмеялся. – Нет, детка, это совсем не тайга. Обычный сосновый лес. У нас он называется бор. Тайга – там, на севере или в Сибири, – он показал рукой куда-то вдаль.
– А мы не в Сибири?
– Нет. Сибирь очень далеко отсюда. Очень. Сибирь – это Азия. А мы в Европе, как я тебе и обещал.
– Где мы?
– Место называется Саров, – сообщил Умник, конспиративно приложив ладонь ко рту. – Небольшой такой городок, весь засекреченный и обнесенный высокой оградой.
– А Москва далеко?
– Довольно близко. На машине отсюда ехать часа четыре.
– На какой машине? На водороднике?
– В России нет водородников.
– То есть как нет? – опешила Лина. – На чем же вы ездите – на бензине? Вы тут все миллионеры, да?
– Ездим на сжиженном газе, – сказал Умник. – Немного дороже получается, чем водородный катализ, зато тачка шпарит сто сорок километров в час, а не восемьдесят. В конечном счете себя окупает. Да и не бедные мы, в общем-то.
– Насколько беднее нас?
– Совсем не беднее. Может, и побогаче будем.
– Что, русские – и богаче нас? – усомнилась Лина. – Быть такого не может!
– Сама увидишь.
– Понятно, если у вас еще газ остался, – догадалась Лина. – Вы, наверно, продаете его в Европу и в Китай, за счет этого и живете.
– Нет у нас больше природного газа. Кончился лет пятнадцать назад – чуть позже нефти.
– Так откуда же газ, на котором вы ездите?! – недоуменно спросила Лина. – Ты мне голову морочишь, да?
– Мы синтезируем его. Пропан легко изготавливается из любой органики. А у нас ее навалом – начиная от стометровых напластований старого мусора и коровьего навоза, заканчивая опилками и илом из рек.