Останови часы в одиннадцать
Шрифт:
28 мая, вечер
— Как вас зовут?
— Розанна, — ответила она, прикрывая двери ванной. Вымыла руки, чтобы помочь ему готовить ужин.
— Вы сейчас придумали это имя или немного раньше?
— А не все ли равно? Мальчишки со Старого кладбища зовут меня Розанной. Там у каждого есть своя подпольная кличка.
— Но я не мальчишка со Старого кладбища и считаю, что настало время, когда мы должны быть друг с другом откровенны.
— А
— Хотите ли вы помочь мне выяснить загадочные обстоятельства смерти Яна Рикерта?
— Хочу. Но при чем тут мое имя? Если окажется, что меня зовут Зосей, это облегчит наши розыски?
— Нет. Но я думаю, что полная откровенность нам только поможет.
— Ладно, — сказала она без особого энтузиазма.
— Кто вы, собственно? Чем занимаетесь?
— Я работаю в доме моделей. Шью. Но с сентября буду работать манекенщицей.
— Это ваша заветная мечта?
— Конечно. А у вас какая мечта?
— Пока одна. Чтобы вы перестали считать меня каким-то джентльменом-взломщиком. Достаточно взглянуть на мою комнату, чтобы понять: я не тот, за кого вы меня принимаете. Квартира обставлена неплохо, но чтобы добиться этого, я пять лет работал не покладая рук. Кроме того, для взломщика у меня слишком много книг.
— Вы думаете, что взломщик не может иметь в доме библиотеку?
— Не знаю. У меня нет знакомых взломщиков.
— Успокойтесь. Я хорошо знаю, кто вы и где работаете.
— Вы уверены?
— Я же знала, что вы живете в новом доме рядом со Старым кладбищем. Вчера зашла к дворничихе, сказала, будто у меня для вас письмо, и без труда выведала о вас все, что хотела.
— И вы не разочаровались?
— Нет. Но когда я сегодня увидела вас в кафе с дамой, я подумала, что она вам не подходит.
— Чем она вам не нравится? Она очень талантливая художница.
— У нее слишком заносчивый вид. Не выношу таких баб. Я хотела ее разозлить и поэтому все время вам улыбалась. Потом мне стало вас жаль, и я подошла к столику.
Генрик нарезал хлеб и вынул из портфеля банку сардинок, пирожные и бутылку вина.
— Это все для нее? — насмешливо проговорила она, намазывая масло на хлеб, и, так как он ничего не ответил, спросила: — Вы предпочли бы, чтобы здесь была она, а не я?
Генрик опять промолчал.
— Все-таки она не поверила, что вы разговаривали с Рикертом.
— А вы?
— А я верю.
— Почему?
— Вы не умеете врать, вы просто не в состоянии выдумать такую историю.
Он почувствовал себя уязвленным.
— Должен вам сообщить, что я написал несколько книг. И все они с начала и до конца были выдуманы.
— Это ничего не значит. Придумать на бумаге вы можете, по в жизни вы человек очень наивный и правдивый. Я разбираюсь в людях.
— Да?
— У
— Гм, — кашлянул он.
— Не беспокойтесь, я не стану утомлять вас рассказом. Но в одном можете не сомневаться: моего знания жизни хватит на то, чтобы поверить в самые неожиданные происшествия.
— Разговор с Рикертом вы тоже относите к таким происшествиям?
— Посмотрим, — сказала она серьезно. Сейчас это была уже не та девушка, которая препиралась с Лолеком у Старого кладбища. Сняв плащ, она осталась в скромном голубом платье с белым воротничком. Вызывающая вульгарность, так коробившая его, куда-то исчезла.
Генрик открыл бутылку вина. Они поставили закуски на поднос и перешли в комнату. Он сел на тахту, а она — в кресло, стоящее перед низким столиком. Генрик рассказал ей о покупке тросточки и объяснил, что привело его к Рикерту.
— Что вы обо всем этом думаете? — спросил он.
— В привидения я не верю, — помолчав немного, ответила она. — Рикерт умер. Следовательно, человек, с которым вы разговаривали в его квартире, был не Рикерт.
— Почему вы так думаете?
— Вы же сами мне сказали, что тот человек ни разу не назвал себя Рикертом.
— Однако он дал понять, что это так.
— Он думал, что вы знакомы с Рикертом и его мистификация не удастся. Но быстро понял, что вы Рикерта никогда не видели. Однако до самого конца беседы он не был в этом уверен, поэтому ни разу не сказал, как его зовут.
— Почему же он не сказал прямо: «Рикерт умер»?
— Именно в этом и заключается секрет. Пользуясь тем, что все родственники и знакомые магистра поехали на похороны, неизвестный человек с неизвестной целью вошел в квартиру покойного.
— Если верить соседке, двери были закрыты и ключи лежали у нее.
— У него могли быть свои ключи.
— Верно, — согласился он. — Но почему же этот субъект пригласил меня в комнату, выдавая себя за Рикерта, вместо того чтобы прямо сказать мне: «Пан Рикерт умер» или «Пан Рикерт будет позднее»?
— Припомните еще раз как следует начало разговора с этим человеком.
— Прекрасно помню, как все было. «Слушаю вас. В чем дело?» — «Я хотел бы поговорить с магистром Рикертом». А он спрашивает: «О чем вы хотите поговорить?» Тогда я начал объяснять, что купил в комиссионке одну вещь и хотел бы кое-что о ней узнать. «О чем именно идет речь?» — спросил он, а когда я заколебался, он пригласил меня в комнату.
— Вот именно, в этом вся соль! Именно здесь ключ к разгадке. Похоже на то, что он пригласил вас только тогда, когда узнал цель вашего прихода. Иными словами, вы его чем-то заинтересовали. Это было для него так важно, что он не стал отделываться от вас и пошел на мистификацию, выдавая себя за Рикерта.