Оставить на память

Ласс Лина

— Плода! — воскликнула Анна, закрывая за врачами дверь. — Слышала, как они ребёнка назвали? Будто это фрукт какой-то, — она засмеялась и вернулась в комнату. Подоткнула под Никой одеяло, будто укутывала младенца. — Отдыхай и ни о чём не волнуйся. Знаешь, — она усмехнулась, — я уж подумала, что ты так распереживалась, что голливудский красавчик теперь нам не достанется, что решила родить прямо сейчас. — Анна показала на открытый лэптоп, где всё ещё красовалась новость, которая разбила сердце Ники.

Она попыталась улыбнуться подруге, но чувствовала, как внутри раскалывается на мелкие кусочки.

Со стороны это выглядело чистым совпадением, и никто бы не подумал, что именно эти фото вызвали спазмы.

И решение оставить в тайне от Генри, что у него будет дочь, пришло само собой. Он должен продолжать жить своей жизнью. А Ника не вправе угрожать его положению и новым отношениям. Кто знает, может, он без ума влюблён в ту брюнетку. Может, она его судьба? А новость о том, что почти уголовница от него понесла, может разрушить его жизнь.

Она никому никогда не скажет, кто настоящий отец её дочери. Но не только потому, что так потребовал Влад, а потому, что желала Генри счастья. Он это заслужил. Без его ведома Ника теперь стала угрозой его жизни. Подвергать его и свою дочь такой опасности она не могла. А за малышку она теперь не задумываясь отдала бы свою жизнь.

Еще четыре месяца назад Ника не понимала, какие чувства испытывает, пока не побывала на первом УЗИ.

— Вот ваш малыш, — врач повернул к ней монитор. На экране она с трудом разглядела неясный комочек. Ника вдруг рассмеялась. Среди этой мешанины пятен она никак не могла уловить очертания ребёнка.

— Не вижу. Клякса какая-то, — проговорила она со смехом.

Доктор сделал скриншот записи.

— Вот, смотрите, головка, ручки. Пол хотите знать? — Ника кивнула. — У вас будет девочка.

Вглядываясь в экран Ника вдруг стала отчётливо видеть контур. Вот лоб, крохотный носик, ручка, согнутая в локте. До этого момента её ребенок казался ей чем-то эфемерным, как написанное слово на бумаге. Теперь же он стал реальностью, её реальностью, её будущим, её смыслом жизни. Нику будто накрыло свежей волной, придавшей ей сил. Она была готова поклясться в данный момент, что сможет всё преодолеть, ведь теперь она не одна. Теперь их двое.

Она не сдерживала слёз, с ними уходила вся напряжённость, которая скопилась за три месяца. Доктор предложил ей салфетки, которые она с благодарностью взяла. Видимо, на этой кушетке часто плакали, раз коробка с ними оказалась под рукой.

Выходя из клиники, Ника чувствовала небывалую лёгкость. Улыбка освещала её лицо. Тот декабрьский четверг показался ей теплей самого жаркого августовского дня. Даже снежинки, касавшиеся её лица, были словно нежные прикосновения лепестков. В тот вечер она набрела на какой-то милый детский магазинчик и купила там первые вязаные пинетки. Дома она поставила их на ночной столик возле кровати и, просыпаясь каждое утро, первым, что она видела, были они. При этом сердце так сладко сжималось, и какими бы мрачным не был вечер, каждое пробуждение было озарено только приятными мыслями.

Так и сейчас, засыпая, Ника смотрела на на розовые пинетки и отгоняла от себя образ разъярённого Влада, его глухой, пробирающий до дрожи, голос и слова, брошенные вслед.

"Ещё увидимся".

Уже проваливаясь

в сон, она представляла как вскоре обует маленькие ножки в эти вязаные тапочки, как прижмёт к груди крохотную малышку, как заглянет в личико, а её дочь, открыв глазки, посмотрит прямо на неё. И эти глаза были голубыми, как норвежское небо. Как глаза её отца.

Глава 13

Генри молча выслушал рассказ Ники. Всё это время он держал её за руки изредка выпуская её ладони, чтобы она вытерла слёзы. То, с какой любовью она говорила об их девочке, разбивало ему сердце. Ему было горько от того, что он потерял столько лет, отсутствуя в жизни своего ребёнка. Как же она сама справлялась всё это время? И что говорила, когда девочка начала спрашивать о своём отце? Выдумывала ли истории о дальнем плавании отца-моряка или оборвала все дальнейшие расспросы, рассказав, что он скончался?

Но когда Генри услышал, чем угрожал Нике её бывший муж, он почувствовал как ужас сковывает его. То, что Влад грозился убить его, Войту было плевать. Но каким же надо быть монстром, чтобы угрожать невинному ребёнку.

— Почему ты уверена, что он узнает? — с надеждой спросил Генри. — Он в тюрьме в тысячах километрах отсюда.

— Потому что он даёт понять, что всегда наблюдает за мной, — обречённо произнесла Ника.

— Как это?

— Где бы я ни находилась, я всегда получаю от него цветы. Клянусь, это порой сводит с ума! — в отчаянии выкрикнула она. — Я знаю, что он далеко, знаю, что он за бетонной стеной и колючей проволокой, но я до сих пор вздрагиваю от малейшего шороха. А когда в дверь стучится очередной курьер с букетом красных роз, меня готово вырвать. Самые отвратительные цветы! И каждый раз в них короткая записка — напоминание, что он всё равно рядом.

Ника резко поднялась с дивана и уверенно прошла на кухню, где осталась бутылка со скотчем. Она налила трясущимися руками порцию и глотнув, поморщилась. Генри, шедший за ней следом, отодвинул её стакан.

— Не налегай. Утром будет болеть голова, — она жалобно взглянула на него. — Лучше кофе. — Войт включил кофемашину.

— Тогда самый крепкий, — сказала Ника.

— Что за документы ты подписала? — доставая чашки спросил Генри.

— У Влада были счета в офшорах и кое-какая недвижимость за рубежом. Теперь моя дочь владелица всего состояния, фирм и домов. Номинально, пока я её опекун. Но я к этим грязным деньгам не притронусь. Я ни копейки не взяла у него.

— Зачем переписывать всё на девочку? — на лице Генри проступило недоумение.

— В России чиновникам так нельзя — владеть за границей недвижимостью и бизнесом. Во избежание влияния на них со стороны. Он мог бы попросить доверенное лицо, но использовал меня. Это его месть. Я сбежала от него, вывела следствие на исполнителя, родила ребёнка от другого. Он хочет держать её и меня под контролем. Если бы он угрожал только мне, я бы послала его к чёрту. Он тут же мог бы пустить пулю мне в лоб. Но в чём виноват ребёнок? — Ника смотрела на свои дрожащие руки. — Я не могла так поступить с моей девочкой. Я уже однажды потеряла дитя — это было так больно! Я не переживу, если с ней что-то случится.