Оставить на память
Шрифт:
— Ты не посмеешь! — прошипела она. Ника не могла поверить в то, что ещё несколько часов назад хотела оказаться в его объятиях. Теперь перед ней был враг, желавший отобрать у неё самое дорогое. — Ты понятия не имеешь, что требуешь от меня. Влад человек слова. Если он узнает о тебе, Марго погибнет.
— Ты так говоришь, будто я не знаю, что такое потерять родного человека.
— Нет, не знаешь. Ты никогда не терял ребёнка!
Генри отшатнулся как от пощёчины, и Ника, почувствовав, что хватка ослабла, выдернула руку и быстрым шагом стала удаляться вниз по улице.
Глава 14
Несколько машин
Как бы она не протестовала, он не собирался сдаваться. Он нагнал её за поворотом. На сигнал клаксона Ника не реагировала, смотря только вперёд. Брови её были сдвинуты, а губы сжаты в тонкую полоску. Генри опустил стекло с пассажирской стороны, снизил скорость и следовал за ней вплотную.
— Не глупи. Идти до отеля далеко.
— Поймаю такси, — раздражённо бросила она, даже не поворачиваясь.
— Это долго. Они в этом районе редкие гости, — но Ника снова проигнорировала его и продолжила идти. — Маргарет скоро проснётся, а ты хотела оказаться в отеле раньше, — озвучил Генри, надеясь, что этот аргумент на неё подействует.
Она вдруг резко остановилась и с презрением посмотрела на него. Войт притормозил и вышел из машины.
— Хочешь побыстрее увидеть дочь, садись в тачку, — его начинало бесить её упрямство. Он был готов силком затолкать её в салон. Но вместо того, чтобы послушаться, Ника резким тоном произнесла короткое выражение на русском, явно ничего хорошего ему не пожелав. Войт знал его — слышал как-то от одного украинского актёра, с которым играл в одном фильме. Первое, чему учат друг друга люди разных культур и языков, это ругательства, и это словечко он запомнил на "отлично".
Он подскочил к ней и в два счёта закинул себе на плечо. Ника отбивалась, стараясь вывернуться, но у неё это плохо получалось. По сравнению с Генри она была тростинкой, и едва ли у неё хватало сил с ним справиться.
Одной рукой Войт открыл пассажирскую дверь и, вбросив Нику на сиденье, захлопнул перед её носом дверь, заблокировав электронным ключом. Сложив руки на груди он ждал, пока она остынет. Ника яростно стучала в стекло и безрезультатно дёргала ручку двери. Она что-то кричала на своём родном языке, перебрав все знакомые ему бранные слова и добавив ещё сверху, чем немало его удивила. Она была права, он совсем её не знал. С такой стороны он её точно ещё не видел. Фурия, защищающая своё потомство и готовая вступить в схватку хоть с диким зверем. Но это его не оттолкнуло. Он во что бы то ни стало усмирит её.
Мимо проходили случайные прохожие, которые с подозрением начали поглядывать в их сторону. Генри приветливо улыбался им, стараясь не вызвать у них лишнего беспокойства.
— Замок заклинило. Мы уже вызвали техпомощь, — попытался он объясниться с одной особо любопытной женщиной.
Генри прижался к стеклу и заговорил так, чтобы Ника его услышала.
— Если не успокоишься, кто-нибудь вызовет полицию. Ты же не хочешь лишнего внимания?
Это подействовало. Она замолчала и без сил откинулась на сиденье. Войт обошёл машину и, разблокировав двери, быстро сел за руль.
— А на вид такая воспитанная и интеллигентная, — с усмешкой заметил он. — Я думал у тебя хорошее воспитание.
— Катись к чёрту! — Ника окатила его ледяным взглядом.
— Как скажешь, — он включил зажигание и тронулся с места.
Она почти всю дорогу игнорировала его, оставляя без ответа его редкие реплики.
— Просто послушай. Я смогу вас спрятать в каком-нибудь тихом месте, обеспечу
— Может, ещё имена сменить? — не выдержала Ника. — Только послушай себя, что ты предлагаешь. Всю оставшуюся жизнь прятаться и оглядываться? Это то же самое, что и загнать нас в клетку. А как же моя работа? Друзья? Чем это лучше того, как я раньше жила?
— У тебя будет рядом Маргарет.
— Ты считаешь, этого достаточно? Сейчас у нас есть хоть какая-то свобода!
— Ты называешь это свободой? За тобой ведь по пятам следуют.
— Нет, но пока у меня есть хоть какие-то гарантии, что Марго будет в безопасности. Она может расти как любой нормальный ребёнок, я могу заниматься любимым делом, могу встречаться с друзьями…
— И продолжать оборачиваться, — перебил её Генри.
— Хочешь сказать, что если спрячешь нас где-то, то я перестану беспокоиться? — возмутилась Ника. — Нет, ничего не изменится, если не станет хуже. — Она замолчала, отвернувшись к окну. Генри заметил, что она от волнения начала грызть ногти с безупречным маникюром. — Я уже и не надеюсь, что он забудет о нас, но устроить хоть какое-то безопасное существование своей дочери могу. Поэтому я вынуждена выполнять его требования, — она вновь пристально посмотрела на Генри, будто взглядом пытаясь внушить ему, что все его предложения безнадёжны.
— Да я помню, Влад человек слова, — он отвлёкся от дороги и поймал её взгляд, — но ты на том же поводке, он никуда тебя не отпускал.
— Если мы сбежим это не поможет, а только разозлит его.
— Так что дальше? Это на всю жизнь? Что будет, когда он выйдет? Ему ведь понадобиться Маргарет для того, чтобы всё вернуть себе, — Генри накрыл гнев, как только он представил, что Влад может прикоснуться к его ребенку или не дай бог причинить ей вред. Руки на руле непроизвольно сжались.
Что будет, когда Тарасов отсидит свой двадцатилетний срок? Это произойдёт ещё не скоро, через много лет, за которые может произойти всё, что угодно, но это был мучительный вопрос для Ники, перед которым она испытывала сковывающую панику.
— Я не знаю! Я стараюсь отогнать от себя эти мысли. Невыносимо думать о том, что будет, — она вздохнула, понурив голову. — Говорят, это неправильно, но я каждый день желаю ему смерти.
Генри был с ней не согласен. Такие мысли и ему приходили в голову. И не только сейчас. Когда она впервые рассказала ему о том, что её муж делал с Никой — хладнокровно и безжалостно обращался с ней, держал её в золотой клетке, считал её своей собственностью, поднимал на неё руку и даже лишил самого дорогого — уже тогда он желал ему сдохнуть самой мучительной смертью. Тот, кто поступает так со своими близкими, недостоин ступать по этой земле.
Но неужели Ника права, и Генри уговаривает её на те же невыносимые условия? Но ведь им сейчас двигала забота и беспокойство. Или ему только так казалось?
Притормозив на светофоре, он внезапно взял её за руку. Ника, удивлённая этим прикосновением, смотрела потерянно на их сцепленные пальцы.
— Ты права, я не знаю, что такое потерять ребёнка и, клянусь, ни за что бы не хотел испытать такое. — Генри пристально вглядывался в её лицо, пытаясь внушить свои слова. — Но ты выставляешь меня бесчувственным животным, будто я не способен понять твои чувства. Ты же знаешь, что и в моей жизни были утраты. Но в своей потере ты ненавидишь и винишь бывшего мужа, а в моей я виню только себя. И поверь, жить с этим грузом чертовски непросто. Если кто-то причинит вред Маргарет, виноват буду только я. И ненавидеть меня самого больше, чем я сам, не сможет никто. Я сделаю всё, чтобы защитить её… и тебя.