Остров Бога

Нер Бенджамин

РАСПЯТИЕ

«Человек сам решает, сколько лет ему жить»

Распятие было "привычной" до заурядности, римской казнью, и во время римского владычества не менее 100 тысяч евреев было повешено на крестах. Среди иудеев же распятие считалось проклятьем: «Если в ком найдется преступление, достойное смерти, и он будет умерщвлен, и ты повесишь его на дереве, то тело его не должно ночевать на дереве, но погреби его в тот же день, ибо проклят пред Богом всякий, повешенный на дереве, и не оскверняй земли твоей, которую Господь Бог твой дает тебе в удел». (Втор. 21:22–23)

На самом деле в Законе, ничего не говорится о распятии живьём, а только о подвешивании на дереве. Возможно, что полоскаться на ветру, выставляли уже после казни побития камнями, например, из воспитательных соображений, что б другим не повадно было. Римляне же, те были великие бюрократы и буквоеды. История республики и империи научила их, что слепое следование однажды разработанной методике, лучшее средство от опасных последствий всяких ненужных новшеств. Они точно знали, за что и как пороть клиента, кому можно рекомендовать вскрыть себе вены или напиться яду, кого распинать, кому рубить голову и как это всё называть в официальных документах и приговорах. Нашкодившего аристократа, по слухам, посещал симпатичный гонец с копьем, к которому было привязано перо, ежели перо было лебединым, это означало помилование, ежели журавлиным, настойчивое

предложение немедленно отправиться к предкам. А распятие сначала было только наказанием, и мучили им исключительно рабов, причем не до смерти.

* * *

В университете у меня был курс латыни. Вёл его замечательный преподаватель Шабалин, за давностью лет имя отчество его я забыл. Виноват. Войдя в аудиторию, он написал на доске: «шабала»- тряпка, и не постеснялся, хороший знак! Я не могу сказать, что это он, дорогой профессор Шабалин привил мне любовь к мёртвым языкам, но то, что я по сей день помню его имя и облик, кое-что значит. Мёртвые языки дисциплинируют мозги и повышают персональную значимость, как в своих глазах, так и в девушкиных. К чему я плету, извините, эту вязь? Сейчас узнаете. Деревянный столб, напоминавший огромную рогатку, назывался на латыни, furca- «вилы», а поперечина patibulum- «колодка» или «горизонтальная перекладина». Её одевали сзади на шею осуждённого, укладывали на плечи и привязывали к рукам. В римских провинциях юрисдикцией приговаривать к смертной казни обладали, действительно, только прокураторы в чём охотно шли на встречу местным властям, если таковые имелись. Казнь, как это не банально, но зато очень по-римски, исполнялась заурядным чиновником- бюрократом, называвшимся красиво- Carnifix Serarum, а по-простому, палачом. Сразу после суда приговорённого выводили во двор судилища, срывали одежду и, привязав к столбу, бичевали. Порку проводили тем самым страшным римским кнутом, который мог рассечь плоть, аж до станового хребта. После этого на плечи осужденного клали patibulum, и он отправлялся в свой последний путь. Кто-нибудь из участвовавших в казни, но не палач, нёс во главе процессии titulus, табличку, сделанную из дерева, с именем осужденного и его виной. Иногда тело преступника прикреплялась к кресту только веревками, без пригвождения, так римляне существенно продлевали эту свою любимую с детства «забаву» — чужое мучение. Если же, плоть следовало прикрепить к кресту гвоздями, приговорённого бросали на крест плечами на перекладину. Руки его там, где расходятся кости предплечий, прибивались к обоим концам перекладины, которую затем привязывали к «рогатке», вертикальному столбу креста, и к нему же через пятку, одним гвоздём, прибивались ноги. Как правило, осуждённый умирал очень быстро, за два-три часа, когда мышечные спазмы не позволяли вдыхать воздух, и человек просто задыхался. Самый здоровенный мужик, задохнётся, если его межрёберныё мышцы натянуты, как струны, и лёгкие заполнены воздухом до предела и вдохнуть полной грудью он уже не может. Сначала распятый ещё мог подтянуться на руках и набрать в грудь воздуха, но чем больше он уставал, тем ближе подступала смерть. Для того чтобы продлить агонию, а это и было настоящеё сутью этой казни — долгое мучение, — римляне придумали приспособления, которые должны были продлить крестные муки. Одно называлось— sedile, маленькое сиденице, прибивавшееся к furca — вертикальному столбу в его середине. Иногда крест Христов изображают с пятью завершениями, а не с традиционными четырьмя. Пятым было оно — это заострённое сидение. Заострённое для того, чтобы мучался по больше. Страдалец искал приемлемого положенья, крутился, приподнимался, стонал — вот смеху то было легионерам! Вторым добавлением был suppedaneum- опора для ног, что бы выпрямляться для вздоха, распятому, было легче. И опять таки, только для того, что бы растянуть удовольствие, язычники, что с них взять!

ГОЛГОФА

«Страх пред смертью укорачивает жизнь»

На Голгофе перед закрытием собора тихо и страшно. Иногда, когда церковь остаётся открытой на всенощную, можно видеть застывшие в полутьме фигуры иноков из дальних монастырей или паломников, приблизившихся, наконец, духовно, к главной цели своего странствия.

Но вот одна моя знакомая, ранее поименованная «голгофскою», приседая от злонамеренного веселья, описала мне один случай из своей практики. Будучи на лобном месте со своей доброй подругой из Петербурга, усмотрела она некого вьюношу лет двенадцати-тринадцати ползавшего по плитам, щупающего их, и колупавшего забитые прахом земным, швы меж плитами. Дитя стенало в слезах и зелёных нервных соплях, чуть ли не в голос. Стоящие поодаль паломники, как выяснилось впоследствии из его группы, мелко крестились и перешёптывались: «вот накатило то, эх как накатило». Моя сердобольная знакомая, опасаясь неминуемо сумасшествия, которое уже поблёскивало в детских очах, и грозило прыжками с Голгофы, под влиянием того самого «иерусалимского синдрома», бухнулась рядом с дитятей и жарко зашептала: «успокойся милый, успокойся, всё будет хорошо дорогой». Вот тут дитя выпрямилось, оставаясь при этом на кукарачках, и завыло тонким голосом: «Как же мне успокоится, мамаша, дядя Слава мне всю морду расслоит на составные, ежели я его не найду» и вновь припало к земле. Некоторое небольшое время моя дорогая знакомая, окаменевшая в недоумении, смотрела на детские, хорошо отглаженные порточки, шевелящиеся перед ней, и тут дитя вдруг хрюкнуло «нашёл, нашёл» вскочило, и, прижимая ладошки к щуплой груди, бросилось к ней прислоняться. Выяснилось, что мальчишечка потерял свежее купленный нательный крест, на деньги так называемого дяди Славы и, обретя его, вновь испытал натуральную благодать «и крест нашелся, и рожа цела будет». «Отпустило, отпустило», закрестились паломники, поспешая за батюшкой на выход. Однако опасения ребёнка на самом деле были весьма обоснованны. Неоднократно видел я, как с круглыми от страха глазами, отползали люди от камня Помазанья, или выходили, пятясь из Кувуклии шепча: «неугоден, неугоден» и протягивали мне пустые ладони. Есть поверье, что крест недостойного, будет взят от места самоосвящение и обнаружится только в гробу грешника, и то при условии дальнейшей праведной жизни. Для того, что бы не беспокоить служителей собора просьбами вскрыть невскрываемые естественно святыни, я прошу верующих, положив крест или оберег на левую присердечную ладонь, обмотать цепочку вокруг пальцев и тогда уж прикладывать к святому месту, не хочется мне видеть трясущиеся подбородки и испуганные очи. Идею эту подал мне один митрополит автокефальной украинской церкви.

Если кому-то интересно, как звали этого митрополита, или другого, из московской патриархии, или что пили генералы ФСБ и что они говорили, или с кем приезжали на Святую землю губернаторы, министры и иные уважаемые люди, и не надейтесь, не скажу. Во-первых, болтать о чужой жизни свинство, а я не таблоид, а во-вторых, не хочу получить «чёрную метку» и бегать потом по любимой улице, заправляя кишки обратно под ремень и затыкая перстами ненужные дырки в организме. И не захочу ни когда! Это вам не артисты, люди публичные им только нравится, когда про них языками чешут.

На Голгофе вполне уместно и возможно послушать чей-нибудь взволнованный рассказ о причинах лютой ненависти, овладевшей евреями к Иисусу, и приведшей его на крестные муки. Много, весьма много слышал я и обвинений и опровержений и возложения ответственности, то на римлян, то на фарисеев с саддукеями, то на весь род людской, что гораздо ближе к истине, чем всё предыдущие. Лично я стараюсь рассуждать исходя, из того, как я понимаю, промысел Божий. Человечество после

грехопадения Адама и Евы, неоднократно получало возможность исправиться. Пророки усиленно обличали озверевшие толпы, истреблялись у Медного змия нападавшими откуда-то гадюками грешники на глазах у небезнадёжных товарищей, население тонуло пачками в водах потопа, или горело, синим пламенем на содомском невысоком холме — не помогало ничего! Согласно традиции, врата Рая запечатал Всевышний и поставил у них архангела Михаила с огненным мечом, дабы и надежды на спасение не осталось не у единого человека- все шли в ад. Теологи размышляли об этом долгие годы, сидя над древними фолиантами и напрягая, подчас даже чрезмерно, имеющийся у них мозговой потенциал, были в ужасном смятении. Ну, как же, так, и Давид в аду, и Соломон, и Адам с супругой, и Авель невинно убиенный, и пророки Божьи … Странно. Очень странно. Договорились до того, что этот ад был как бы не настоящий. И вправду за что это Иссаю сажать в котёл с едкими веществами или запихивать в Иеремию всякие острые и сильно нагретые предметы? Не за что, конечно! Потому сошлись на том, что праведные находились в неком безвременье, серой мгле, наполненной лишь ожиданием избавления. Мы называем Иисуса Спасителем, Избавителем, подчас не задумываясь о значении этих слов. Сам же Христос говорил о себе «Я есмь агнец Божий», понимая прекрасно, что он та искупительная жертва, которую приготовил ради человечества Господь. Да, могло случиться так, что все иудеи приняли бы Иисуса и тогда, как предвидел первосвященник «весь народ бы погиб» от римских мечей, но историю мутит от сослагательного наклонения. Просто, примите простой тезис о всеведении Бога, и тогда станет понятно, что всё, и Рождество и чудеса, и проповеди, и сам Иисус, пришедший в этот мир исполнить волю Отца своего, части одного божественного замысла. Что не возьмёшь, всё подчинено одной единственной цели- Спасенью. Те, кто ратуют за свободу воли и возможное течение событий по другому руслу, без мук и смертоубийства, прямо как дети неразумные. Вот Иуда, предавший Христа. Если бы не он, то возможно прошёл бы мимо отряд стражников, не схватив Христа и не предав его в руки Первосвященников. Нет предательства — нет и суда, нет суда — нет казни, нет казни — нет самого Воскресения. Нет — Воскресенья — нет и Спасения. Вы можете начать жизнеописание Иисуса с любого места, но всё ради чего совершается его жизнь и для чего она закончится мукой, может произойти только на Голгофе. Можете ли вы представить, что Господь не предвидел, или хотя бы не «догадывался» о том, что случится с Иисусом на земле? Можете ли вы представить, что и сам сын Божий ничего не знал о своей судьбе? Мало того, он прямо говорил апостолам о том, что это «последняя трапеза прежде мучения» его, а мы ещё всё время забываем о двуединстве Иисуса — Бог в человеке, человек-Бог, страдающее тело и всеведенье, возможность легко увидеть будущее своё. Вот почему в Гефсиманском саду страдающее тело, ожидающее и страшащееся крестных мук, призывает Отца «Отведи от меня чашу сию»- чашу боли и нестерпимой муки, когда будет рвать его плоть жуткая плеть флагелла (flagella talaria), в которую вплетались острые бараньи кости и гвозди. Смерти же Иисус не боялся. Он знал, что её нет. Все, все сопричастные этой драме обладали свободой воли и могли «спасти» Спасителя, но не один не смог этого сделать, и грех их хотя и ужасен, потому что выбран осознанно, но совершается по прямому волеизъявлению Божьему. Гностики утверждали, что Иуда Искариот был единственным из двенадцати, который понимал замысел Господа и послушно, хотя и знал о всеобщей ненависти, что падёт на него, следовал по своему ужасному пути. Несчастный. Предатель, проклятый людьми и сидящий одесную подле Христа на благословенных Небесах.

Находясь в Гробе Господнем, зайдите «внутрь» Голгофы, в часовню Адама, куда перевёз его кости праведный Ной после потопа, и вы увидите, как от места, где он захоронил глоскаму Праотца, наверх, к отверстию, где стоял крест, тянется трещина. По ней капли крови Спасителя просочились и омыли мёртвую голову первогрешника, и окрещённый таким образом Адам стал спасён. Человечество увидело просвет, второй шанс, врата Рая отворились, и уверовавшие получили право на жизнь вечную: «И всякий живущий и верующий в Меня не умрет вовек» (Иоан.11:26)

В той же часовне Адама при входе со стороны лесенок ведущих на Голгофу стоят две каменные скамьи, на одной из которых спит сладким сном ночной сторож собора. Он совершенно живой арабский человек, хоть и спит на могиле Готфрида Бульонского, «щита Гроба Господня». Сторож утверждает, что никакие стоны и волшебные шёпоты его по ночам не беспокоят, ни из могилы на которой он похрапывает, ни из соседней, напротив, где схоронен брат Готфрида, король Иерусалимский, Болдуин первый. Я застал ещё время, когда на этих саркофагах лежали деревянные крышки. Их заменили на каменные, тяжелые, оттого, что слишком многие хотели заглянуть и проверить на месте ли косточки и ребрышко, какое умыкнуть на память. Нету там никого, всё повыбрасывали расстроенные долгой войной с крестоносцами, правоверные. Или это постарались простые грабители могил? История в данном случае молчит, потому что и без этой, о многих страшных тайнах, растрепалась уже кому ни попадя.

* * *

Сразу за входом в Церковь Воскресения, Камень миропомазания, а далее армянские церкви и капеллы. Освещенный лампадами мраморный круг в центре часовни обозначает место, где Пресвятая Богородица в первый раз увидела распятого на кресте Иисуса и, потеряв сознание, упала на землю. Стена за часовней украшена величественной мозаикой с изображением распятого Христа, Богоматери и св. Иоанна. Это святое место и его окружение принадлежат армянам. Угловая лестница, украшенная многочисленными хачкарами и скульптурами, ведет от часовни Обморока Богородицы на верхний этаж в Армянский придел, называемый Второй Голгофой.

КУВУКЛИЯ. Переход

«Чтобы стать бессмертным, нужно потратить целую жизнь».

Несколько раз в день тишину собора, которая с трудом прорывается через несмолкаемый гул голосов, разрушает громкий треск колотушки о «накос», а по нашему, «било». Это конечно, христиане не сами придумали, это правоверные нашли ещё один способ их образумить, мотивируя тем, что от колокольного трезвона, мусульмане чрезмерно возбуждаются, а «ихние гаремные бабы выкидышей делают»! Сам треск означал, что пора новую службу зачинать, или что вот-вот, пойдут по церквям служители трёх восточных конфессий, помахивая кадилами и восстанавливая, порушенные любопытствующими, благолепие и святость. «Кувуклия», по-гречески означает «опочивальня», а у латинян она именуется Cubiculum-«кубиком» — фи, какая пошлая проза! Сегодня Святая могила выглядит, как маленькая часовня с луковкой, в самом центре главного зала собора, под огромным куполом, что называется «Священный балдахин». Первой кто потрудился здесь к вящей славе Господней, была прибывшая в Иерусалим на поиски Святого Креста, матушка Константина Великого, вдовствующая императрица Елена, в девичестве Флавия Юлия Елена Августа, дочь трактирщика, и первая жена Констанция Хлора. И вот на месте искомой святыни она узрела Храм Венеры — «непотребство языческое», и было там «о Святых местах полное небрежение с запустением пополам». От её трудов осталась найденная, ею же скала со Святою могилою, очищенная от мусора Голгофа и Святой Животворящий Честной крест, обретённый в древнем пересохшем водосборнике. Император же, тоже не оплошал и воздвиг огромную базилику, уступавшую по размерам, разве, что собору в честь Божественной Премудрости, что в Константинополе. Первую усыпальницу устроили и украсили при нём же, но её полностью разрушил тот самый сумасшедший халиф аль Хаким, которого, как вы, надеюсь, помните, вместо его ишака употребил в пищу приблудный лев на каирских холмах.