Остров (др. перевод)
Шрифт:
– Ты очень добр, спасибо. Но я не могу уехать из деревни. Мария это понимает, ведь так, Мария? – ответил Гиоргис, обращаясь к дочери.
– Конечно, я понимаю, отец. И я не возражаю, если ты будешь приходить к нам как можно чаще. Да и в любом случае нам нетрудно будет навестить тебя в Плаке.
Гиоргис знал: Мария говорит искренне и он может ожидать частых визитов дочери, не боясь разочарования. Мария ведь совсем не похожа на Анну, чьи письма и визиты к этому времени почти прекратились.
Маноли пока что не понимал привязанности будущего тестя к деревне, к старому дому, но он не собирался слишком углубляться в эту тему.
– Гиоргис, Мария! Для меня удовольствие снова приветствовать вас здесь, в нашей семье. Мой брат и его жена, покойные родители Маноли, тоже были бы рады тому, что Мария сделает счастливым нашего племянника.
Он говорил от всего сердца, и Мария покраснела от смущения и удовольствия. Александрос и Элефтерия прекрасно сознавали, что, как и в случае с Анной, о приданом речи идти не может, разве что невеста принесет немного вышивок и кружев, чтобы смягчить суровость спартанской обители их племянника. Но они не горевали по этому поводу, поскольку оттого, что Маноли собирался жениться на местной девушке и осесть в имении, они даже выигрывали. Этот союз стал бы выполнением их обещания, данного отцу Маноли: позаботиться о благополучии его сына. Когда этот юноша затерялся где-то в Европе, Александрос часто сокрушался. Он не сделал ничего из того, что обещал Янису. Б'oльшую часть того времени, пока Маноли отсутствовал, Александрос не знал даже, жив ли его племянник или уже умер и в какой именно стране находится. Но как только Маноли женится на Марии, он окажется крепко привязанным к Элунде и будет помогать Андреасу управлять огромными владениями Вандулакисов.
Все пятеро выпили немножко за здоровье друг друга.
Вскоре разговор перешел на то, когда именно должна состояться свадьба.
– Давай поженимся на следующей неделе! – предложил Маноли.
– Не говори глупостей! – испуганно возразила Элефтерия. – Ты не представляешь, сколько нужно сделать приготовлений для хорошей свадьбы! Это займет не меньше шести месяцев!
Маноли, конечно же, пошутил, но продолжил поддразнивать тетушку:
– Ну, наверняка можно все устроить быстрее. Давай пойдем к священнику! Вдруг он согласится обвенчать нас прямо сегодня?
Отчасти Маноли действительно этого хотел. Он уже стал нетерпелив, как тигр, почти догнавший свою жертву. Его мысли неслись вперед. Мария, прекрасная, бледная и невинная, лежит в постели, ее волосы рассыпались по подушке, лунный луч падает на кровать, освещая безупречное тело. Ждущее его. Целых шесть месяцев? Боже, да разве можно выдержать так долго?!
– Мы должны сделать все так, как того хотели бы твои родители, – твердо произнес Александрос. – Достойно! – добавил он, прекрасно понимая, впрочем, нетерпение племянника.
Маноли бросил на него быстрый взгляд. Конечно, дядя уверен в том, что он нуждается в твердой руке, и Маноли, несмотря на огромную любовь к Александросу, нравилось поддразнивать дядю, возбуждая тревогу.
– Ну конечно, мы сделаем все как полагается, – сказал он, на этот раз искренне. – Мы все сделаем по правилам. Обещаю.
При первой же
– Меня только одно тревожит, – сказала она. – Отец.
– Но мы ведь будем рядом, всегда присмотрим за ним, и мои родители тоже, – постаралась успокоить ее Фотини. – Ну же, Мария! Тебе пора замуж. И твой отец это понимает, я знаю.
Мария старалась отогнать неуверенность, но ее беспокойство за Гиоргиса, наверное, навсегда останется между ней и чувством абсолютного счастья.
Глава 14
Обручение Марии и Маноли было скреплено вечеринкой, на которую пригласили всю Плаку. Обручение состоялось уже через месяц после того, как Маноли сделал предложение. Оба они чувствовали себя так, словно их благословила сама судьба. Очень многие из подруг детства Марии были выданы их отцами замуж за людей, которых девушки не любили, при этом предполагалось, что молодые жены воспитают в себе некую привязанность к мужьям, как будто это то же самое, что вырастить герань в горшке. Союзы в те дни создавались прежде всего ради выгоды, поэтому Мария была счастлива, зная, что сама она выходит замуж по любви. И в некотором смысле чувствовала себя обязанной этим своей сестре, но ей все не подворачивалось возможности сказать Анне об этом, потому что они очень редко виделись. К всеобщему изумлению и недовольству, Анна даже не явилась на вечеринку по поводу обручения. Она передала свои извинения с Андреасом, который вместе с родителями присоединился к празднику.
Маноли очень нравилась мысль о женитьбе. Он ощущал, что его бродячая и распутная жизнь окончена раз и навсегда, и теперь с наслаждением воображал, как о нем будут заботиться и, возможно, он даже обзаведется детьми. В противоположность Марии, благодарившей христианского Бога, к которому она обращалась в церкви каждую неделю, Маноли полагал, что ему удачу обеспечили разные боги, и в основном Афродита, преподнесшая ему на золотом блюде прекрасную деву. Маноли скорее предпочел бы не жениться никогда, чем взять в жены женщину без любви и красоты, и радовался тому, что нашел и то и другое в равной мере.
Вечеринка по случаю помолвки развернулась вовсю, деревенская площадь была переполнена веселящимися людьми. Стефанос выносил все новые подносы с едой, а Мария и Маноли смешались с толпой.
Маноли отвел в сторонку двоюродного брата.
– Андреас, – спросил он во все горло, чтобы перекричать шум оркестра и поющих голосов, – ты бы согласился стать нашим свадебным попечителем?
Свадебный попечитель – кумбарос – являлся ключевой фигурой в этом событии. На самой церемонии он играл почти такую же важную роль, как священник, и, если на то была Божья воля, в свое время становился и крестным отцом первого ребенка.
Андреас ожидал подобного предложения. И пожалуй, был бы сильно задет, если бы кузен не попросил его об этом, поскольку являлся самым очевидным кандидатом на такую роль. Они с Маноли были больше чем братьями, ближе друг к другу, чем двойняшки, и именно Андреас должен связать этих двоих узами, в особенности если добавить сюда то обстоятельство, что он уже породнился с Марией благодаря своей жене. Но хотя Андреас и ожидал такого предложения, его удовольствие от этого не стало меньше.
– Ничто не могло бы порадовать меня больше, кузен! Это для меня честь, – ответил он.