Остров традиции

Гладилин Никита Валерьевич

Насилу отверзлись залитые кровью глаза. Обеззубленный рот прошлёпал ругательные слова, потом внезапно разъехался до надорванных ушей. Вдруг Конрад пожалел, что так некстати выказал человечность и участие.

– Бля!.. Здоров, Ёбаный Пигмеец...

– Здоров...
– голос опять отказал, однако даже в получившемся шипе-хрипе-скрипе не смогли спрятаться нотки раздражения и недовольства. Увы, поздно перебегать на другую сторону улицы, поздно юркнуть в подворотню. Ёбаным Пигмейцем Конрада окрестили в армии. Перед ним стоял на карачках его недавний однополчанин.

Да уж, надо было поиметь в виду, что и в этой дыре можно повстречать совсем не нужных знакомых...

– Спиртяги, бля...
– потребовал однополчанин.

– Раны промыть?

– Хуйли, бля, выёбываешься, пидор гнойный?
– восстал однополчанин. Решил, что издевается над ним Ёбаный Пигмеец. Сейчас ярость вот-вот вернёт ему силы; надо заглаживать свою вину, не то схлопочешь.

– Дитер, не волнуйся, - (кто волновался-то?) - Кто ж тебя так уделал-то? К врачу тебе надо... Давай отведу.

– Ебал я в рот врачей-срачей, - зарычал строптивец Дитер. Он шатался, и от гневных чувств усиливалось кровотечение.
– Прямым ходом, на хуй, в жмурдом свезут... много, бля, понимаешь... с-столица!..

Столичным жителям в армии труба. (Муть ёбаная, жрут хлеб, который мы взрастили).

– Не куролесь. Ну хочешь, домой тебя отведу...

– Сам дойду, мудила...
– Дитер вроде разобрался, что ему добра желают.
– Спиртяги, бля, с-сука!..

"А может, действительно, сам дойдёт?"

– Со мной пойдёшь, блядюга, - тут же убил надежду Дитер.
– Хуёво мне, бля... В армейке вместе, бля, еблись, ебись, сука, в сраку... обмоем, бля...

Конрад вновь погрузился в размышления.

– В лом, - сказал он.

– Ты, что ль, в лом?
– провинциальный паренёк на таком изысканном жаргоне не базлал. "В лом" он понимал только как "пьяный в лом".

– Не по кайфу, значит, - разъяснил Конрад.

– Сука, обидишь!..

– Знаю, бля, что обижу, - расхрабрился Конрад.
– Там сейчас друзья к тебе завалят, подруги... Ебали они меня в рот...

– Чё, чё, бля?.. Вынь гвоздь изо рта!..

Это к тому, что у Конрада выходило так: слово слышно, слово пропало. Сам-то Дитер сегодня тоже не Демосфен - острая нехватка зубов.

– Никого, говорю, видеть не желаю!

– Бля, столица мутная!.. А какого хуя забыл в нашей сраной деревне? ("Шалиша... шраной...") Али в столице с маргарином перебои?

– Дела у меня тут, - сказал Конрад по-граждански независимо.
– Телефон ищу.

– Вишь ты, деловой, ёбаный в рот!.. Размечтался, бля - в городе ни одного, бля, целого, на хуй, все, в пизду, разъебали, - посочувствовал Дитер.
– Я своими руками их грохнул до ебени матери... Ну и пиздуем, на хуй, ко мне, позвонишь, бля...
– (Конрад постеснялся вставить, что разговор конфиденциальный).
– Не ссы, бля, одну банку ёбнем, а там пиздуй на все четыре...

– Банку?

– Ты что, Ёбаный Пигмеец, думаешь, бля, я тебя грабить буду, на хуй?.. Что с тебя взять, мудила?

Взять с Конрада, честно говоря, было что. Но хитрый Дитер щипал самую слабую струнку. Ёбаному Пигмейцу было, в общем, до фени,

кто о нём что подумает, но выглядеть трусом в глазах боевого товарища...

– Ой, да на здоровье, грабь. Только сперва пришей, лады?
– такое условие Конрад выдвинул.

– Иди ты на хуй, долбоёб хуев!
– Дитер так натурально обиделся, что показалось: не видать Конраду самогона, как своих ушей.
– Мы мирные люди, играем, бля, только по-крупному. Рекет, хуекет - пожалуйста. Ты, малафья столичная, от меня - там - много зла видел?

Новый повод задуматься.

– Бля... Второго такого вспомнить надо... Чтобы вот так, не иметь претензий... Спасибо, брат...

(Хотя, когда всей ротой мочились на бесполезного гальюнщика, не брезговал, услужливо ширинку расстёгивал).

– Хе-хе, мой папа такого сынка в рот ебал...
– (шутка).
– Ну пошли, Ёбаный Пигмеец, всё заебись... Уя, бля, сука, на хуй, ёбаный свет...

Отбитые внутренности напомнили Дитеру, что надо быть серьёзным. Он опёрся на Конрада и, постанывая, скомандовал, куда его вести.

Опасения насчёт "друзей и подруг" оказались небеспочвенны - Дитер обитал в общаге. Он всего на один призыв старше Конрада - значит, на десять лет младше, собственной квартирой пока не обзавёлся.

Но на счастье (будний день, ещё не вечер) в общаге их никто не потревожил. Да и не хотелось Дитеру в таком виде никому показываться. Видать, за дело пиздюлей огрёб, стыдно.

Вообще-то пока добрый гений неумело лепил неприлипающие пластыри за неимением других медикаментов (шестёркина работа из лучших побуждений), Дитер пытался втолковать ему, что же, собственно, с ним стряслось. Но язык, на котором он говорил, Конрад понимал по-прежнему плохо. Не только потому, что шамкал бедняга. Все слова, разумеется, "Ёбаный Пигмеец" знал - их было не так много, но вот связи между ними улавливал с трудом. Страшно далёк был он от народа.

Дитер же как поехал языком чесать, так остановиться не мог - балабол ещё тот. Насколько схватывал Конрад суть этого словесного поноса, были тут и какие-то армейские воспоминания, и отчёт о тяжкой жисти на гражданке, и похвальба Бог знает какими крутыми подвигами. Конрад кивал, поддакивал - наверняка невпопад - и от смущения маленькими глотками сосал блевотную жидкость. Это мог быть и архидефицитный бензин - Дитер водилой работал.

– А хошь девочку, Ёбаный Пигмеец?
– таким макаром прервал однополчанин поток мутнеющего сознания.

– А на хуя девочке Ёбаный Пигмеец?
– не понял Конрад.

– Её спросишь, бля. Не ссы. Ни трепака, ни сифилька.

"Пизд'uшь", - подумал Конрад.

– Не хочу девочку.

– Мальчика желаешь, разъёба?

– Покоя желаю.

– Понятно, бля, ясный пень. Я вон, бля, тоже желаю... Да суки, бля, нависли, бля, хуй отмажешься...

И погнал про работу свою. От блевотных судорог Конрад усиленно зевал.

– Бля, Ёбаный Пигмеец, - голос Дитера зазвучал торжественно, как при вручении наград Родины.
– А я всё ж тебя уважаю. Целку в жопе - сберёг!