Остров традиции
Шрифт:
(Н-да, был такой смешной эпизод в армейский период его жизни. Брому на всю роту не напасёшься, да и не всех этот самый бром берёт. Томились, страдали воины без привычных утех. Любое отверстие шло в ход. А у Ёбаного Пигмейца отверстие на загляденье - занозу не посадишь, и калибр подходящий...
...но страх сшивал ягодицы суровыми нитками, омерзение закладывало очко будто цементом. Правда, возникли неразрешимые проблемы с дефекацией. И клизма не лезла - как одуванчиком в бетон. И все объедки, перепадавшие Конраду в столовке, лишним балластом оседали в трюме организма.
И настали бы кранты,
– Во, бля, мировой был чувак. А теперь мне и челюсть хуй кто вставит, тут, бля, купленые все...
(Что делать, жалованье у врачей мизерное).
Светлой памяти верного ученика Гиппократа посвятили боевые соратники следующую дозу. На сей раз никто не схалтурил.
...Душа-человек однополчанин вовремя тазик сообразил. С таким в разведку ходить - одно удовольствие.
– Сколько тя за пиписку тянули - не оторвали, - рассып'aлся тот в комплиментах, пока Конрад утирался портянкой.
– Каши мало ели...
(Это точно, мало в армии давали каши. Ещё и поэтому выжил тогда).
Ах, ну просто чудо, просто золотко этот Дитер. От возлияний всё добрее становится, аж светится... Ни тебе агрессии, ни маниакала. Только всё ля-ля-ля да бля-бля-бля...
– Брат...
– перебил Конрад, проникшись доверием.
– У меня к тебе вопрос как к аборигену.
– Кому, сука?
– Ну... коренному жителю - ряд вопросов. Где тут у вас газ по талонам выдают?
– Газ?.. Ёпт... Пиздой накрылся... Вот слушай, сука. Еду я это... по Августа Бебеля... тут мусор, бля... Грит: пидор ты, бля... хуйлиж ты... я грю... не пизди, мудила... а он...
– Хлебные карточки где отоварить - не скажешь?
– сделал Конрад другую попытку.
– Не свисти... Пиздой накрылось...
– рука однополчанина описала невообразимую ломаную, по которой, надо думать, "накрываются"...
– так я ему... слышь... я ему в ебальник, бля, гаду... еблысть, бля...
И всё так невинно-добродушно... Вот жаль, проехал чувак критическую черту. Толку не добьёшься.
– Ну, брат, спасибо за угощение. Очень вкусно было, - покривил душой Конрад, а затем самым решительным образом оторвал зад от табурета.
– Куда, пигмея ёбана?
– белугой взревел Дитер, меняясь в лице.
– Бля буду, упизжу суку...
– и тоже вскочил, проворный, как лань - беда лишь, что на стол наткнулся и больно ушибся.
– Всё, всё, брат... Будь здоров, - миролюбиво пролопотал Конрад, шустро пятясь к двери.
– Блядюга...
– воинственно заголосил Дитер и запустил в ретирующегося Доброго Гения бутылкой. Промазал, вот досада... А ведь в полку был среди лучших снайперов...
Но начать преследование он был не в состоянии: облитые бензином, отбитые коваными башмаками внутренности от резкого сотрясения точно рванулись наружу, словно миллиард глистовидных драконов, каждый величиной с откормленного питона, взбесился в утробе несчастного, и он рухнул под стол... чего спьяну не пригрезится - померещится там Ёбаный
"Бедный, бедный мой желудок", - кручинился Конрад, убеждаясь, что погони не будет, и вдыхая дерьмозный городской воздух. Мля... на фера он мне, воздух: ни в одном глазу, как стёклышко, вся эта авантюра зазря, проблевался прежде, чем опьянел, а теперь вот в животе революция, в голове менструация, в ногах импотенция... У-у, как погано, ух я гудила-гудила, участие проявил, храбрость проявил... кого скребёт? День, мля, потерян, вон - смеркается, с ночёвкой неясно, в гостиницу надо б пораньше... Орё-ол! Так, главное, и не позвонил ведь... может, и к лучшему... кстати... гребёна лошадь! А телега-то, телега где? Ну звездец... разжился горемыка складной телегой, пусть будет ему от меня благодеяние... а мне что, всё в охапке тащить... если достану? Хорошо, что рюкзак спас... ага, я же его и не снимал... Ох-хо-хо... (Ну хватит сквернословия, внутренний глас бывшего гальюнщика тонет в нытье всех частей тела сразу, его внутренности уж два года как отбиты).
Не в силах что-либо предпринять, Конрад присел на деревянные развалины - не то детской, не то собачьей площадки. Уместно заметить, что его не любили ни дети, ни собаки, и он им платил той же монетой.
С чувством глубокого удовлетворения прочёл он сегодня на заборе правительственный указ, обязывающий всех частных собаковладельцев в недельный срок сдать своих питомцев в распоряжение госплемхозов, заготскота и полицейских комиссариатов. Взвешенное, мудрое решение. Эти кусачие слюнявые истошноголосые твари поглощают солидную часть иссякшего тепла, на которое способны души человеческие и в котором нуждаются, в первую очередь, другие человеческие души. Ему не раз предлагали: "Заведи собаку".
– "Мне бы человечка..."
Когда полтора года назад вышел аналогичный указ, касавшийся домашних котов, народ благосклонно отнёсся к акциям современных швондеров. Одни сердобольные тётушки старой закваски сдерживали неутешные рыдания с помощью подушек. Теперь же, наверно, грядут массовые беспорядки, и дело тут не в массовой любви к четвероногим друзьям. В моде нынче волкодавы, доги, овчарки, словом те, кто способен в какой-то мере обеспечить безопасность хозяев, их жён и детей. Ловкие ребята за умопомрачительные бабки читают курс воспитания небезобидных зверюшек в самурайском духе (беспрекословное подчинение хозяевам, слепая ненависть ко всем прочим).
Другое дело - эти кровожадные монстры сами становятся объектом охоты, их собственная жизнь постоянно под угрозой. Отлов бездомного и домашнего зверья - бизнес доходный, выгодный, спрос на продукцию собачье-кошачьего происхождения колоссален, коты-собаки сволочей одевают и кормят... И без устали носятся по улицам охотники с лицензиями и без, с ружьями, с баграми, с крючьями, с голыми руками... Уже практически исчезли в населённых пунктах дворняги, метисы, прочая беспризорная шваль, перевоплотилась в шубы, шапки, ледащие бифштексы либо просто сгинули в дезинфекционных душегубках... и поделом переносчикам заразы. Теперь вот ни родословная, ни верная служба хозяину не спасёт тебя от использования в гуманных народнохозяйственных целях.