Остров традиции
Шрифт:
На другой стене поверх ковра повешены два квазиромантических ландшафта в рамах, покрашенных золотистой краской, и несколько фотографий в рамках картонных. Одна изображала исходящую томной негой Натали, завитые её кудряшки покоились на прикостюмленном плече атлета с умными глазами навыкате - мужа. И два снимка ребёнка - такой, знаете, умилительный червячонка из коляски высунулся, нечленораздельной лапкой к погремушке тянется; и он же на двух своих ногах по родной земле шествует, вихрасто-веснушчатый завоеватель с игрушечным ружьём.
А эта фигня что здесь делает? Неплохая, не нашей фирмы. Как Натали вернулась, Конрад первым же делом спросил.
– Зачем пианино? Ты же вроде не умеешь. Мужик твой, что ли, лабает?
– Маленький скоро
– Ха-ха-ха! Все педагоги за бугром!
– У нас свои педагоги, ты их не знаешь.
– А-а... своя субкультура... Или контркультура. Поди, всю джульярдскую школу переманили!..
Это замечание Натали оставила без комментариев. Конрад сменил тему на более животрепещущую.
– Как вообще человеческий детёныш - здоров?
– Болявый детёныш.
Будто поверила Натали, что её скромное существование кого-то интересует. И принялась рассказывать - ровным смиренным тоном. Самой себе?
– Как родился, так из болезней не вылезает. И гепатит, и свинка, и корь... А мне больничный редко-редко позволяют: работы невпроворот... а нет, так всё равно не позволяли. Всё на бабушку ложилось, включая кормёжку... Искусственным путём кормить приходилось... а ты попробуй, достань детское питание... тем более здесь, в этой дыре... Да, Руди перевели... Вот... Ну, сейчас, ничего, тьфу-тьфу-тьфу, в садик ходит... Хороший детский сад. Что? Привилегированный? Ну пусть так, а где ещё он найдёт общество нормальных детей?.. Потом там уход, глаз какой-то за детьми... воспитательницы получают неплохо, вдвое больше, чем в обычных садах... там вообще ведь кошмар что творится... А эти - держатся за место. У них там ритмика, аппликации учат делать... Через год начнут учить читать. Их не бьют там, не матерят... если ребёнок ноги промочит... носки сменят, коленку ушиб - зелёнкой помажут... Ему, по-моему, там нравится... товарищи есть... да, да, сыновья руководящих товарищей, ну причём тут... у тех всё же дети как дети.
... а я день-деньской в офисе, рабочий день ненормированный... не успеваю сама малыша забрать... слава Богу, мы тут квартиру выбили для бабушки... теперь здесь живёт... я и сейчас его к бабушке отправила, соврала, что до ночи сижу... А? Поверила, конечно, это ж так часто... Вот. Что делаю? Да нет, какая там секретность... Рутина. Бумажная работа, всякое делопроизводство... глаза себе порчу. Заодно обучаюсь - у меня, видел, персоналка стоит. Отечественная, поганая... На повышении квалификации была, там научилась ковыряться... Сначала интересно было, нравилось... сейчас приелось... я... Что? Языки? Да, переводов много... но начальство ругается - это, получается, я не на них работаю, а на Центр. Из центра присылают переводы, посылают в столицу, а они через один доходят... потом докажи, что не ты виновата, а почта... Так что премию всё время режут. Устный язык совсем забыла. Понадобится - двух слов не свяжу. Да уж не понадобится...
...ну там, если свободная минутка, мы с Лизхен чай пьём, трепемся. Лизхен Шуберт - новая наша сотрудница, её из Медвежьего Угла к нам прикомандировали. Молоденькая, зашуганная, здесь у неё никого... вот, тянется ко мне. Она, кстати, там, во всей медвежьеугольской губернии единственная отличница... Да вот, осталась бедная губерния без отличниц... Что ты говоришь? Погромче... ах, ну да, у тебя голос... это... Что? Кто встанет у руля медвежьеугольского химкомбината? Ой, этот разнесчастный комбинат... Лизхен такие вещи рассказывает: там вся губерния у них кровью харкает, дети сплошь с онкологией родятся... там, говорит, без противогаза на улицу не выйдешь... у-ужас, скорей бы, к чёрту, закрыли его... Вот... а Лизхен там проходу не давали, одноклассники... за то, что училась... Били её каждый день, говорит, теперь родить не сможет... А? И тем не менее отличница. Медалистка. Героиня? Я сама удивляюсь... Да, характер есть... только обидчивая... сил нет... Вот, надеется всё-таки замуж... только она ещё и очень страшненькая...
...ну да, в принципе, скучно здесь. Пашешь, пашешь, а развлечений - не особо. Ну вот... прокуроры в гости ходят... Что говоришь? Заметно? Да, самые шикарные бутылки Руди выставляет, для коллекции... Но если думаешь, шерри-бренди каждый раз, то ошибаешься. Только однажды было, в самом начале, как приехали... а так дерьмо собачье... портвейны всякие... Нет, сами не гоним, ещё не хватало. Оторвались от народа, говоришь? И слава Богу... Да, кстати, маленького мы окрестили - сейчас религия потихоньку входит в моду... Вот. А ещё у нас ведомственный ипподромчик есть за городом, захудалый такой... Лошадки там ледащие, но всё же... поскачешь-поскачешь... да вот, амазонкой заделалась... такой кайф! Ну, на лодочках покататься - там же. Среди своих. А вот, кстати, я ещё в столице автошколу закончила... Но Руди тут... ну деспот деспотом. Не разрешает больше самой водить. Разбойных нападений боится. А в столице каталась... сперва боялась ужасно, потом осмелела... по городу разъезжала и, представляешь, ни одной поломки, ни одной аварии... Хотя не дороги, конечно, а сплошные колдоёбины. Вот... Кино? Да у нас там крутят, в клубе... Но мы чаще видик - только с кассетами туго, фиг-два достанешь.
...Руди? Он молодец... Но так получается... сказали, раз в три недели на три дня будет приезжать, но не всегда выходит. Работа у него адова... Если-таки приезжает, только отсыпается и пьёт. Тут запьёшь... Что говоришь? Ну, повнятнее не можешь?.. Прости... А ля гер ком а ля гер, говоришь... Да это ж не война... Изматывается он - это да, а так... я надеюсь, ничего не случится. У него второй дан по кулачному бою... Извини, как? А-а, если кто с первым даном попадётся... Так у него револьвер! По-твоему, револьвер сейчас у каждого второго? У первого?.. У нас вот с тобой нет. Ну я молюсь за него... тайком, разумеется.
– Ну, и если оглянуться на пройденный путь?
– призвал ответить Конрад неожиданно полновесным звуком.
Правда он хотел добавить: я знаю, слава Всё Ему Же, что ты обладаешь даром не оглядываться на пройденный путь... И как он изумился, когда Натали вполне спокойно ответила:
– Ты знаешь... я думаю, это был единственный верный для меня путь. Я бы осталась в любом случае в этой стране. Здесь можно ничего не мочь. Мы, кажется, говорили об этом... Я - обычная, никакая... А благодаря тому, где я сейчас, я всё же что-то значу... вряд ли могла бы значить больше. Здесь я чему-то научилась, что-то могу. Машину вожу, программирование чуть-чуть знаю... и вот... пристроена. Мужа, в общем, люблю, ребёнок как-никак растёт... Что дальше? А я, как и прежде, не думаю, что дальше... Живу сегодняшним днём, ничего, терпимо... О чём могла бы ещё мечтать? Не пойди я в Органы - торговала бы собой, спилась бы... Третьего дано не было, согласись.
И Конрад согласился.
– Натали, а покажи свою фотографию в униформе. Если есть.
– Нету. Мне униформа не положена. Пока, - на "пока" она нажала.
Конрад испросил позволения закурить.
– На балконе. Надо же, - неподдельно удивилась Натали.
– Ты ещё где-то достаёшь сигареты?
– Кто ищет, тот всегда найдёт. Вон у тебя на тумбочке - тоже пачка лежит.
– Неначатая. Для гостей. Я только на работе иногда, за компанию... Я тебе тоже составлю компанию.
У него - свои, у неё - свои. Вышли.
Расхлябанную беззвёздную твердь подпирали праздные призраки - фонарные столбы. И опять только на одном зачем-то светил фонарь. По освещённому кругу рывками дёргался чёрный радиус, раздвоенный на конце. Конрад установил, что это тень перепившего человекообразного, на растопыренных ногах; оно лобызалось со столбом в расчёте не утратить сцепления с почвой. Человекообразное на все лады мелодекламировало недавно разрешённые цензурой слова. Конрад заслушался.