От маминой звездочки в государственные преступницы
Шрифт:
София вошла в дом. Девушка увидела, что Мария Викторовна, заметив ее, перекрестилась.
– Да я это, Соня, - сказала девушка, - Мария Викторовна, если вы не верите, руку потрогайте, она теплая.
Мария Викторовна потрогала руку девушки, но все равно, никак не могла поверить в происходящее.
– Ну хотите, я платье сейчас сниму, ранение свое покажу, - предложила девушка, - Да и вот, смотрите, руки со шрамами на запястьях, - София задрала рукав платья и показала свою особую примету.
– Не надо, Сонечка, я верю, -
– Соня, ты бы рассказала, что произошло на самом деле? – сказал Георгий Сергеевич, - Мне в части сказали, что все прошло без заминок, потом даже могилу твою показали.
«Все как с моим бедным тятенькой», - подумала девушка, - «Повторяет Соня полностью судьбу отца, детки бы не повторили Сонину судьбу».
– Как я уже позже все поняла, дело в том, что я была в корсете. Большинство пуль попало в пластину, а одна попала туда, где пластины не было, и прошла навылет, недалеко от сердца. Врач замечает слабый пульс, потом военный меня перетаскивает в какую-то кладовку, перевязывает, дает спирт и отправляет на все четыре стороны. Я на автомате иду в лазарет Смольного, откуда местный врач меня перевозит в госпиталь. Там операция, три недели в палате, потом я вышла оттуда. Первый день, как я ходила по городу и как меня отвезли в госпиталь, практически не помню, все чисто интуитивно в памяти восстановила.
– Повезло… - сказал Георгий Сергеевич, - Соня, поедешь на свою «могилу» смотреть?
– Поеду, - сказала девушка.
София с Георгием Сергеевичем и его женой ехала на кладбище. Настроение у нее было не очень хорошее.
«А скоро я помру от чахотки и уже все будет по-настоящему», - подумала девушка, - «Врач из госпиталя говорил, что моя ситуация уже практически не лечится, только поддерживать можно, чтобы не было хуже».
– Соня, ты чего такая грустная? – спросил девушку Георгий Сергеевич, - Раз так все получилось, значит, жить долго будешь.
– Тятенька тоже прям так долго прожил, - сказала девушка, - Да не знаю, чувствую себя не очень хорошо, чему радоваться?
– Соня, а где ты сейчас живешь? – спросила Мария Викторовна девушку, - К нам переезжай, дом практически пустой.
– В особняке Емельяновых я живу, - ответила София, - Нормальный дом, главное, никому в голову не придет, что я там живу. А за заботу спасибо, наверное, перееду снова к вам.
«Я даже не знаю, как мне дальше жить, ни по-старому жить не могу и не знаю, как жить, ни по-новому», - подумала девушка.
Вскоре коляска подъехала к кладбищу. София посмотрела на свою «могилу».
«08.05.1868 – 08.05.1891. Ровно двадцать три года», - подумала девушка, прочитав табличку на кресте.
– Знаете, я бы хотела быть с вами откровенна, - сказала
– Соня, это исключительно твое дело, а не наше, - ответил Георгий Сергеевич, - Ты могла этого не говорить, а я твой паспорт не проверял. Все, забудь Собольникову, не существует ее больше. Поехали к Емельяновым за вещами да вернемся обратно.
Забрав скромные пожитки, которые уместились в руках Софии, девушка села обратно в коляску и все поехали обратно домой.
Через несколько дней после того, как София обосновалась у Бирюковых, Мария Викторовна решила поговорить с девушкой. София отнеслась к этому факту совершенно равнодушно: Бирюковы имеют полное право спрашивать ее обо всем, о чем посчитают нужным, диктовать какие-то свои условия, в конце концов, как некстати вспомнилась Софии реплика мадам Пуф, как она надеялась, девушку бы ни одна более-менее приличная семья на порог бы не пустила.
«Так это Анютка говорила еще раньше, в выпускном классе, а сейчас, после того момента, еще столько произошло, что удивительно, что они согласились меня к себе снова забрать», - подумала София.
Девушку немало огорчало то, что дети считали ее какой-то гостьей или дальней родственницей, называли Бирюковых родителями.
– Пусть пока называют вас как хотят, - однажды сказала София, - Кто знает, может, я помру скоро, зачем травмировать их лишний раз?
Пятилетняя Юля и четырехлетний Федя были довольно активными и общительными детьми, иногда подходили к Софии с предложениями поиграть с ними.
– Тетя, будем играть в прятки? – предложила как-то Юля Софии.
– Доча, играйте без меня, не могу, плохо себя чувствую, - ответила как-то девушка.
– Я у мамы доченька, а тебе я Юля, - ответила Юля.
– Конечно, ты у мамы доченька, - ответила София и, когда дети ушли, начала плакать.
– Соня, пошли пока к нам в комнату, поговорим, - сказала девушке Мария Викторовна.
София встала с кресла и пошла вслед за хозяйкой. В комнате супругов, Мария Викторовна закрыла дверь и сказала Софии:
– Соня, ты же еще весной знала, чем дело кончится. Даже фразу на эмоциях сказала, что-то вроде «зачем детям переживать, когда мамку к стенке поставят». Выходит, понимала все. Так вот, и зачем тогда ты все это затеяла? Почему не остановилась?
София, услышав совершенно неожиданный вопрос, растерялась и не знала, что ответить. Девушка понимала, что спрашивать ее будут не о том, как она себя чувствует, но подобного вопроса не ожидала.
– Соня, ты ответь уже, Мария Викторовна очень хочет ответ знать, много передумала на эту тему, - сказал девушке Георгий Сергеевич, - Это все останется навсегда между нами, никому ничего не скажем.