От маминой звездочки в государственные преступницы
Шрифт:
– Не знаю, как его использовать, - сказала София, - Мыслей нет, думать даже не могу. Так что отложу этот вопрос до своего выздоровления. Знаешь, мне все-таки той, последней малютки не хватает. Да и не только в слезливых мыслях вопрос, была бы я до сих пор беременная – расстреливать бы не повели. А если бы я без корсета была. Ведь об этом не думала в тот момент совершенно, была в полной уверенности, что все окончено. Или если бы солдаты чуть в сторону попали, где пластины нет, а пуля бы не прошла мимо сердца? И я до сих пор понять не могу, почему трибунал был, а не гражданский суд? Ладно, Саша – бывший военный, так он ведь уже сколько по времени не
– Я тебе еще раз говорю, Соня, не о том ты думаешь, - ответил Геннадий, - Все, забудь обо всем, определяйся, как начнешь жизнь с чистого листа.
Вдруг в голову девушки пришла одна идея, которую она то вспоминала, то благополучно забывала:
– Геннадий, - обратилась София, - Знаешь, сигаретку бы мне сейчас… Не представляешь, насколько мне тяжело, надо хоть как-то успокоиться. Пожалуйста, купи мне пачку, я тебе денег отдам, когда выпишусь.
– Ты что, Софья, не в себе? – удивился Геннадий, - Во-первых, тебе сейчас в твоем состоянии нельзя, во-вторых, у тебя чахотка обострилась, в дополнение к ранению, в-третьих, ты, все-таки, в больнице находишься, здесь курить не разрешается. Все, нельзя тебе. Так что снова бросай, или ты не начинала еще?
– Не начинала, - ответила София, - Хотя хоть как-то нервы мне надо успокаивать, а то совсем невыносимо что-то.
Немного поговорив с девушкой и, по возможности, ее успокоив, порекомендовав настроиться на лучшее, Геннадий вышел из палаты, а София снова осталась одна. Девушка не могла ни о чем думать, поэтому попыталась заснуть.
13 мая. К ежедневным обходам профессора Козлова София уже привыкла. Но девушка до сих пор не вставала с постели – не разрешал врач, да и самочувствие было, мягко говоря, чуть лучше неудовлетворительного.
– Как вы себя чувствуете? – услышала вопрос врача София.
– Вам честно ответить или не надо? – уточнила девушка.
– Честно, - ответил профессор, - И, желательно, без мата. А то солдаты в соседних палатах иногда такое завернут, уши вянут.
– Боюсь, не получится точно передать мое состояние с такими ограничениями, - сказала София, - По-прежнему мне плохо, грудь болит, спина болит, слабость. Ничего не меняется.
– Ну хотя бы чувство юмора у вас появилось, это уже неплохой знак, - ответил профессор и обратился к сестре милосердия, - Начинайте водить ее по коридору, если силы будут – можете во дворе госпиталя на лавочке недолго посидеть.
– Ну что, мадемуазель, пойдемте, - сказала медсестра Софии.
– Одеться бы, - сказала девушка, - И причесаться тоже не помешало бы.
– Можно подумать, вы на свидание идете, - ответила сестра милосердия, - Идите в сорочке, ничего страшного. На плечи платок можно набросить, чтобы не продуло, а так на вас никто смотреть не будет. Вон, солдаты ходят в кальсонах и не стесняются совершенно.
– И то правда, - сказала София и, с помощью сестры милосердия попыталась встать.
– Вот так, потихоньку, торопиться некуда, - подбадривала сестра милосердия Софию, - Вот видите, по коридору вы бодренько шагаете, можно и во дворе посидеть, на свежем
– Сейчас, одну секундочку, - вдруг сказала София.
– Что случилось? – спросила девушка медсестра.
– Зеркало прошли, хочу на себя посмотреть, - ответила девушка.
София подошла к зеркалу. Каково же было ее удивление, когда она увидела, что волосы из темных, почти черных, стали с сероватым отливом.
– Неплохо я поседела, - сказала София, - То была одна-единственная седая прядка после Петропавловки, а теперь полголовы, особенно слева, равномерно серого отлива.
– Ну так серого же, а не седого, - попыталась подбодрить девушку сестра милосердия, - Большинство волос такие же, черные. Ну да, беленькие иногда проскальзывают, но их не так уж и много.
– Они черные, потому что грязные, а если помыть – будут светлее, - ответила София.
– Вот видите, вы уже шутить начинаете, значит, состояние улучшается, - услышала девушка в ответ.
Недавно открывшийся факт хоть и удивил девушку, но не шокировал ее так уж и сильно.
«Нормально я выгляжу, могла вообще подохнуть», - подумала София, но все же спросила сестру милосердия, - А я в таком виде прибыла в больницу или уже тут поседела?
– В таком, - ответила сестра милосердия, - А что хотите, такое произошло.
– Да ничего я не хочу, - ответила София и начала рассматривать больных, которые прогуливались по дворику госпиталя.
14 мая.
Несмотря на то, что Геннадий настоятельно советовал девушке не думать о прошлом, а поразмышлять о том, как она дальше планирует жить, София не могла выполнить эту рекомендацию. Мысли о прошлом постоянно проскальзывали. Особенно часто они возникали тогда, когда девушка пыталась заснуть, не могла этого сделать из-за боли в груди.
«Да лучше бы душа болела, чем грудь», - думала София, - «Душа поболит и перестанет, а тут непонятно, когда все окончится».
Чтобы отвлечься от боли в груди, девушка начинала вспоминать то, что было не так давно.
«Вот интересно, что было бы, если бы я была тогда в положении? В тот день, 8 мая, как раз, подарочек от царской власти был на мой день рождения… Я была бы уже на седьмом месяце, если бы не выкидыш тогда, наверное, тогда бы не трибунал был, а как прошлый раз, суд, ожидание приговора… Тоже ничего хорошего, ничем не лучше, наверное…» - София задумалась, - «Хотя на седьмом месяце я бы за ребенка испугалась, наверное, бомбу метать не пошла бы… Это тогда, в столице, был четвертый месяц, все-таки, меньший срок, а здесь уже страшно было бы. Надо же, жизнь как складывается, знала бы моя мамочка, сколько раз Соня была беременна не в браке, не пережила бы такого позора… А вот что мне теперь дальше делать? Не знаю, наверное, только снова в особняке Емельяновых селиться. Ну не пойду же я к Бирюковым, совесть, все-таки, надо иметь. Столько проблем им принесла…»
София начала засыпать, но девушке снова начались сниться кошмары: Таганка, солдаты. Проснувшись на том моменте, когда София обнимала Александра, девушка подумала:
«Хоть вообще спать не ложись, одно и то же снится, сколько уже можно… Вот правда, почему трибунал был, а не гражданский суд? И чем второй вариант был бы мне лучше или хуже? Да ничем, наверное, все то же самое, только несколько с большей бумажной волокитой. А так все буквально за полдня провернули, быстро, однако.»
Девушка вздохнула. В ночной тишине это услышала сестра милосердия, которая проходила мимо по коридору.