От маминой звездочки в государственные преступницы
Шрифт:
– Да, в родительский дом вообще нет смысла переезжать. Может быть, лучше будем на природу каждый день выезжать?
– Хорошо, на природу, так на природу.
В этот же день Алексей и София с Юлей впервые решили сходить на природу. Немного посовещавшись, было решено пойти в лес, который располагался не слишком далеко от города. Молодые люди дошли до леса и присели на траву отдохнуть. Чуть вдалеке расположился цыганский табор. Цыгане готовили еду на кострах, пели песни, стирали одежду в озере
– Знаешь, Алеша, наша жизнь мне чем-то цыганскую напоминает, - сказала София, - Таскаемся с младенцем по городам и весям, живем где попало, однако, полностью всем довольны.
– Да, вас в институте явно другому учат, - пошутил Алексей, - Может быть, для полного счастья споем что-нибудь?
Алексей и София затянули песню, одну, вторую, третью. Юленьке это понравилось и она оживилась.
– Вот, Юленька, вместо колыбельных тебе мать запрещенные песни поет, с детства привыкай к такому, - пошутил Алексей, - А что, хорошая песня.
– Конечно, хорошая, - ответила София, - Хотя, что в ней крамольного то?
Девица продолжила пение:
– Ах ты, доля, моя доля, доля горькая моя. Ах, зачем ты, злая доля, до Сибири довела?
– Не волнуйся, нам Сибирь в любом случае не светит, - пошутил Алексей, - Спой что-нибудь другое.
Посиделки с пением затянулись надолго. Домой возвращались уставшие, голодные, но счастливые.
Незадолго до окончания каникул София сидела с Алексеем и разговаривала. Вдруг девица обратилась к Алексею с весьма неожиданным вопросом:
– Алеша, ты стричь умеешь?
– Немного. А что?
– Будь другом, подстриги меня.
– Зачем? – удивился Алексей, - С чего бы это?
– Понимаешь, мне хочется почувствовать себя свободным человеком, женщиной нового формата, которая была бы равной мужчине. Подстриги меня, пожалуйста. Не совсем под мальчика, но и не длинно. А косу потом в парикмахерскую продадим, не пропадать же добру.
– Хорошо. Садись, попробую сделать тебя еще красивее.
Подстригшись, София посмотрела в зеркало. Ей очень нравился новый облик, хотя он был очень непривычен и резко констрастировал с тем, который был прежде.
– Ну что, Соня, как тебе новый образ? Не жалеешь?
– Нет, совершенно не жалею. Очень нравится. Спасибо тебе большое.
– Пожалуйста. Тебя, наверное, в институте каторжанкой задразнят.
– Никто дразнить не будет, там все девочки более-менее нормальные. Ну что, пошли в лес гулять?
– Конечно, пошли. Лето оканчивается, надо отдыхать по максимуму.
24 августа София с вещами и Юленькой вернулась в дом Бирюковых. Девица была слегка расстроена тем, что снова надо возвращаться к прежнему ритму жизни с тайными встречами с любимым.
– Ну что, Сонечка, как поездка?
– спросила девицу Мария Викторовна.
– Очень хорошо, съездила в деревню, развеялась немного. А как
– Тоже хорошо. На Кавказе такая красота, слов нет. В следующий раз Юленька будет постарше, можно будет и тебе с нами поехать.
– До этого дожить еще надо, видно будет, - ответила София.
– Соня, а зачем ты волосы остригла? Была такая красивая коса, а сейчас не пойми что. Будто это не ты, а мальчик в юбке.
– Просто у меня недавно так сильно волосы выпадать начали, боюсь, как бы лысой не осталась, вот и решила подстричься.
– Но ведь не обязательно было обрезать волосы так коротко. Оставила бы хоть какую-то косу себе, - продолжала недоумевать Мария Викторовна.
София пропускала все комментарии мимо ушей. Главное, ей нравится ее новый образ, а что скажут остальные – не имеет никакого значения.
25 августа в дом Георгия Сергеевича Бирюкова пришел один из его сослуживцев, Виктор.
– Какими судьбами, Виктор, как я рад тебя видеть!
– Да вот, мимо проходил, решил зайти.
Старые приятели разговорились.
– Георгий, слушай, я что хотел тебе сказать, ты бы свою воспитанницу построже держал, а то она у тебя совсем чувство страха потеряла. Я, разумеется, не уверен на все сто процентов, но что-то мне подсказывает, что именно твоя подопечная этим летом каталась на поездах с Алексеем Леоновым. Все сходится: приблизительный возраст, внешность, маленький ребенок. Я ехал не так давно в поезде и, по-моему, как раз их видел. Ты бы хоть рассказал ей, что может быть за такие поездки.
– А толку ей рассказывать. Бесполезно. Это ее выбор, пусть делает, что хочет. Она взрослая женщина, а я ей даже не отец. Тем более, она лучше меня знает, что может быть за такие поездки, уже сколько раз ее в полицию забирали.
– Ну не знаю, в подробностях расскажи о быте каторжан, в доме запри, на улицу не выпускай. Ее надо как-то от этого мира оградить, пока она тебя не опозорила.
– Не могу, она уже взрослый человек, должна сама выбирать. А что касается на улицу не выпускать – если она из Смольного бегает с завидной регулярностью, то из дома тайком выбираться Соне не составит никакого труда.
Разговор постепенно перешел на другие темы. После ухода Виктора Георгий Сергеевич все-таки решил поговорить с девицей.
– Соня, мне известно, что ты это лето провела в компании Алексея Леонова, который находится в розыске. Говорить о том, что твой гражданский долг – рассказать о его месторасположении полиции – не буду, это итак понятно. Сделаешь ты это или нет – исключительно на твоей совести. Ты даже не отпирайся, я знаю, что все именно так, - перебил попытку девицы оправдаться Георгий Сергеевич, - И помни, если ты действительно в чем-то замешана, вечно везти тебе не может, рано или поздно придется ответить по всей строгости закона. Подумай об этом, не делай свою дочь сиротой.