От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое

Никонов Вячеслав

Японцы сделали несколько вещей, которые потом пригодятся Индонезии в ее борьбе за независимость. Во-первых, они уничтожили голландскую колониальную администрацию. Во-вторых, они запретили использование голландского и английского языков в системе образования. Пока народ только учил японский, преподавание перешло на индонезийский, как и делопроизводство. В-третьих, японцы проводили военную подготовку молодых людей, комплектуя марионеточные воинские части. Именно они и составят в будущем костяк индонезийской армии.

Наконец, японцы освободили из тюрем борцов с голландским колониальным

режимом. Без этого им было бы сложно управлять огромной страной.

Индонезия превосходила Японию по площади – почти 2 млн кв. км – в пять с половиной раз. И не уступала по численности населения – 75 млн человек. Японцам, действовавшим и кнутом, и пряником, хотелось предстать в качестве освободителей от колониального ига и тем обелить собственный колониальный режим. Первое время этому склонна была верить некоторая часть населения. Открытого сопротивления японцам индонезийцы поначалу не оказывали – в отличие от жителей Французского Индокитая.

Японцы освободили из тюрем и ссылки видных деятелей НПИ, включая ее лидера Сукарно, который отбывал наказание в тюрьме на острове Флорес и был перевезен японцами на Яву. Там же японцы организовали его встречу с Мохаммадом Хаттой и Сутаном Шариром, которые ранее возглавляли соперничавшее с НПИ движение Индонезийского национального просвещения (ИНП), а затем отбывали ссылку в Новой Гвинее. Японцы предложили им договориться о совместных действиях, основой для которых стали слова Сукарно: «Мы с вами посеяли семена независимости, пусть теперь японцы их выращивают».

Сукарно никоим образом не сотрудничал с коммунистическим движением. Громыко напишет: «Сукарно, конечно, не связывал свои идеи с социалистическим мировоззрением и отнюдь не преследовал целей способствовать социалистическому преобразованию общества. Держа в своих руках знамя национальной независимости, он одновременно защищал интересы национальной буржуазии».

Сукарно и Хатта, разделяя идеи «Азии для азиатов», пошли на сотрудничество с японской администрацией. Они помогли мобилизации индонезийцев на выполнение разного рода работ в интересах японской армии. Шариф же, похоже, по согласованию с коллегами, занялся организацией подпольного Сопротивления. Над тем же уже работал Амир Шарифуддин Харахап, имевший связи с коммунистическим подпольем. Коммунистическая партия Индонезии (КПИ) оставалась бескомпромиссной силой, противостоявшей японской оккупации. На Шарифа руководством НПИ и ИНП была возложена задача присматривать за Шарифуддином, чтобы не допустить перехода контроля над движением Сопротивления к коммунистам.

В рамках создания системы политического контроля японцы разрешили в марте 1943 года сформироваться национальной партии Центр народных сил (Путера). Сукарно стал ее председателем, а заместителями Хатта и два исламских деятеля – Мансур и Деванторо. Почти одновременно началось формирование местного ополчения под названием ПЕТА («Защитники Отечества»). К 1945 году в его рядах будет числиться около 40 тысяч человек. На ПЕТА возлагалась задача обороны побережья от возможной высадки англо-американцев.

Благодушие или равнодушие индонезийцев к японцам сменялось ненавистью довольно быстро. Экономика

Индонезии деградировала. Природные ресурсы – нефть, каучук, олово, бокситы – текли в Японию. Печатавшаяся оккупационными властями валюта котировалась в 2,5 % от номинала. Производство продовольствия для внутреннего рынка упало, начался голод.

Осуществлялась программа «ромуша», в соответствии с которой все трудоспособные мужчины обязаны были бесплатно работать для целей войны. Строили железные дороги, шоссе, корабли. Сотни тысяч индонезийцев отравили на строительство бирмано-таиландской железной дороги и на другие японские проекты по всей Юго-Восточной Азии.

Контролировать население становилось возможным только путем террора. К концу войны Индонезия недосчиталась 6 % своих жителей – 4 миллионов мирных граждан, которые стали жертвами японского оккупационного режима. Любые проявления несогласия карались исключительно смертной казнью.

Однако по мере того, как Япония стала терпеть поражения на фронтах войны, в Токио росло стремление ослабить колониальную хватку. В сентябре 1944 года премьер-министр Японии заявил в парламенте, что Индонезии будет предоставлена независимость – после победы Японии во Второй мировой войне.

Но система японской власти в Индокитае стала сыпаться задолго до капитуляции. В феврале 1945 года в провинции Восточная Ява восстал целый батальон ПЕТА. Сукарно и его соратники предпочли не форсировать события и постарались не допустить перерастания отдельных выступлений в массовую войну против захватчиков.

Сукарно и Хатта сумели сохранить высокий авторитет среди индонезийцев, ухитрившись не запятнать себя прямой поддержкой репрессивных действий оккупационной власти. К власти устремилось и движение Сопротивления, в рядах которого преобладали коммунисты и сочувствующие им политики вроде Амира Шарифуддина. Голландское колониальное правительство тоже уже сидело на чемоданах в Австралии, готовясь к возвращению на штыках союзников.

В марте японцы, как и в других странах ЮВА, начали подготовку к провозглашению независимости Индонезии. Токио отчаянно нуждался в каждом союзнике, особенно когда западные державы начали операции на архипелаге.

«1 мая австралийская 9-я дивизия, поддержанная американскими и австралийскими морскими и воздушными силами, высадилась в Таракане, на Голландском Борнео, – писал Черчилль. – В июне австралийцы заняли Бруней и Саравак. За этим 1 июля последовала высадка в Баликпапане австралийской 7-й дивизии, которую поддерживали голландские, американские, австралийские военно-морские силы».

Японцами был создан комитет по изучению вопроса о подготовке индонезийской независимости, куда вошли и Сукарно, и Хатта. На его заседании 1 июня Сукарно сформулировал свои знаменитые «пять принципов» (Панча Сила), которые лягут в основу официальной идеологии Индонезии и станут очень популярны в Движении неприсоединения: «1. Вера в единого Бога.

2. Справедливая и цивилизованная гуманность. 3. Единство страны. 4. Демократия, направляемая разумной политикой консультаций и представительства. 5. Осуществление социальной справедливости для всего народа».