От Второй мировой к холодной войне. Немыслимое

Никонов Вячеслав

– Не знаю, – сознался Сталин. – Надо обсудить, это большой вопрос. Кроме того, нужно решить, что следует оставить немцам из легкой индустрии для производства одежды, обуви и других товаров потребления, а также из числа тех предприятий, которые необходимы для восстановления железных дорог, пуска метро, ремонта вагонов, паровозов и так далее. Союзники должны проводить единую политику в Германии, чтобы избежать конкуренции между собой. Если они будут проводить разную политику в своих зонах, то от этого выиграют только немцы, а у союзников будут ссоры.

Гарриман подтвердил, что в беседе с ним Эйзенхауэр выразил тревогу относительно продовольственного положения Германии, отсутствия угля и перспективы голода в Германии.

– Если

помочь немцам наладить сельское хозяйство и организовать производство предметов широкого потребления, то они смогут сами себя обеспечивать, – сказал Сталин. – Для этого им нужно помочь, ибо они сейчас растерялись.

– В американской зоне большие разрушения. Не хватает домов, и нормальную жизнь поддерживать очень трудно, – заметил Гарриман.

Гопкинс подтвердил:

– Американское правительство не намерено в этом году посылать продовольствие в Германию.

– Первое время, видимо, придется посылать продовольствие в Германию, – сказал Сталин, – а потом немцы сами смогут себя обеспечивать.

– А как советские военные власти организуют местную администрацию в Германии? – проявил любопытство Гарриман. – Проявляют ли немцы готовность сотрудничать с советскими военными властями?

– Местные городские самоуправления созданы, например, в Берлине и Дрездене. В них вошли беспартийные, члены партий, существовавших в Германии до гитлеровского режима, представители интеллигенции. Главный бургомистр в Берлине – социал-демократ. Продовольственным снабжением города ведает Гермес, член партии Центра, католик. В самоуправлении участвуют также коммунисты. Советские военные власти ввели новую систему поставок продовольствия крестьянами. При Гитлере крестьяне были обязаны сдавать по ценам, установленным правительством, все свои продукты правительственным органам и различным акционерным компаниям. Крестьянам разрешалось оставлять у себя то, что полагалось им по карточкам. Сейчас крестьяне обязаны сдавать для снабжения городов половину производимых ими продуктов, а остальным крестьяне имеют право распоряжаться по своему усмотрению, продавая продукты по любым ценам. Сами немцы возражали против этой системы, так как они опасались спекуляции.

Гопкинс поблагодарил Сталина за «весьма интересные сведения», с чем и расстались.

Гопкинс по итогам встречи направил Трумэну подробный отчет: «Вчера вечером мы с Гарриманом встречались со Сталиным и Молотовым в третий раз, – сказал Гопкинс. – Вот важные результаты этой встречи:

Советская армия будет должным образом развернута на маньчжурских позициях к 8 августа. Сталин повторил сделанное им в Ялте заявление о том, что у русского народа должна быть веская причина для начала войны, а она зависела от готовности Китая согласиться на ялтинские предложения.

Он впервые заговорил о том, что готов обсудить эти предложения непосредственно с Суном, когда тот приедет в Москву. Он хочет встретиться с Суном не позднее первого июля и ожидает, что мы примем решение с Чан Кайши к тому же времени. Из-за последующих высказываний Сталина о Дальнем Востоке эта процедура представляется наиболее желательной с нашей точки зрения.

Он не оставил у нас никаких сомнений в том, что собирается напасть в августе. Поэтому очень важно, чтобы Сун приехал сюда не позднее 1 июля, и Сталин готов встретиться с ним в любое время.

Сталин категорически заявил, что сделает все возможное для содействия объединению Китая под руководством Чан Кайши. Далее он сказал, что его руководство должно продолжаться и после войны, потому что никому другому оно не под силу».

В свете сказанного Сталиным Гопкинс считал желательным, чтобы американское правительство предприняло ряд действий, предложенных главой СССР.

Трумэн согласился с оценками и доводами Гопкинса. Тем самым он отверг идею тех своих советников, которые предлагали подождать ответа Чан Кайши на ялтинские договоренности по Китаю до получения результатов испытания

атомной бомбы и до встречи президента со Сталиным. Трумэн 31 мая напишет Гопкинсу: «Мы сообщим Суну о желании Сталина встретиться с ним в Москве не позднее первого июля и обеспечим необходимую воздушную транспортировку. В момент прибытия Суна в Москву я обсужу с Чан Кайши условия, выработанные на Ялтинской конференции».

Четвертая встреча Сталина с Гопкинсом состоялась 30 мая и была посвящена по большей части объяснениям по польскому вопросу. Гопкинс утверждал:

– Искреннее желание американской стороны заключается в том, чтобы позволить полякам выбрать собственное правительство и свой общественный строй, чтобы страна обрела подлинную независимость. С точки зрения США, советское руководство, опираясь на правительство в Варшаве, видимо, не собиралось предоставлять им такие права.

– Дважды за четверть века, – ответил Сталин, – русским пришлось пережить ужасные вторжения, проходившие через территорию Польши, которые были подобны набегам гуннов. Немцы всегда использовали эту страну в качестве открытого пути проникновения на Восток. Так сложилось исторически, что целью европейской политики было иметь в Польше правительства, враждебные России. Польша была или слишком слаба, чтобы сопротивляться Германии, или просто позволяла ее войскам пройти. Этот опыт заставил сделать вывод, что необходимо воссоздать могучую и одновременно дружественную Советскому Союзу Польшу. Однако со стороны Советского Союза нет намерения вмешиваться во внутренние дела Польши. Страна будет иметь парламентскую систему, как в Чехословакии, Бельгии или Нидерландах, и любое утверждение о намерении советизировать Польшу – глупость. Польские политические лидеры, среди которых и коммунисты, настроены против советской системы. Польские лидеры правы, потому что советская система не может прийти извне. Она должна сложиться в самой стране, однако благоприятные условия для нее в Польше еще не созрели. Ничто не заставит советское руководство прибегнуть к таким репрессивным мерам в Польше, к каким прибегло британское правительство в Греции.

– Если в отношении Польши будет достигнуто всеобщее соглашение, оно будет выгодно и России, – убеждал Гопкинс. – Если Россия навяжет свое решение, проблема так и не будет разрешена. Вопрос останется открытым и будет отравлять отношения.

Сталин апеллировал к невозможности предоставления свободы деятельности фашистским и антисоветским партиям и заставлял Гопкинса оправдываться, заявив, что корень проблемы – в позиции британского правительства.

– Как можно объяснить, что британцы настаивают на включении в новое правительство одного из ведущих представителей реакционной польской группировки в Лондоне Янковского, который стоял во главе подполья в Польше?!

Гопкинс отрицал наличие у американского правительства намерений ввести в состав польского Временного правительства членов лондонского правительства в изгнании.

– Это очень хорошая новость, – подчеркнул Сталин. – Почему бы не принять то же соглашение, что было подготовлено для Югославии? Из 18–20 постов в польском правительстве четыре или пять постов было бы предложено представителям демократических фракций, не представленных в действующей администрации. Тогда можно было бы обсудить конкретных кандидатов на эти посты.

Гопкинс предложил Сталину не предрешать заранее, какое количество новых кандидатов могут быть избраны в польское Временное правительство. Пусть этот вопрос будет решен в ходе консультаций трехсторонней комиссии – Молотов, Гарриман, Кларк Керр.

По итогам беседы Гопкинс сообщил президенту: «Дело выглядит так, что Сталин готов вернуться к выполнению крымских соглашений и разрешить группе польских представителей приехать в Москву, чтобы провести консультации с комиссией».

В итоге пятая встреча Сталина с Гопкинсом 31 мая будет посвящена, главным образом, обсуждению кандидатур будущего польского правительства.