Отброс
Шрифт:
Уоррен застегнул ремни на запястьях и предплечьях Тейлора, на его икрах и, наконец, на талии, оставив Тейлора в полной ловушке, неспособного двигать ничем, кроме головы и шеи.
– Я мог бы привязать и твою голову, - сказал Уоррен, словно прочитав мысли Тейлора, - Но думаю, ты сможешь лучше отсасывать парням, если я оставлю ее свободной.
Тейлор кивнул и попытался успокоить дыхание. Он попытался ослабить свою эрекцию, пусть даже всего на мгновение. Он разрывался между страхом и страстным желанием, стыдом и облегчением. Да, это могло
И тут в дверь позвонили.
Он невольно заскулил, то ли от ужаса, то ли от возбуждения, он не знал. Он ждал, дрожа, пока Уоррен медленно шел к двери. Он слышал голоса, но был слишком поглощен своей тревожной потребностью, чтобы вникать в смысл их слов.
О, Иисус, о, Иисус, о, Иисус.
Это повторялось снова и снова, кощунственная мантра вертелась у него в голове, пока он гадал, как далеко это зайдет. Черный ужас в его груди бушевал, но довольно скоро он будет загнан обратно в клетку.
О Боже, пожалуйста, пусть этого будет достаточно.
Внезапно Уоррен опустился перед ним на колени, встретившись с ним взглядом.
– Стоп-слово «Фрут Лупс» (хлопья с фруктовым вкусом). Понял?
Стоп-слово? Кого он хотел обмануть? Тейлор покачал головой.
– Мне оно не нужно.
– Оно у тебя все равно есть. Как только ты его произнесешь, все прекратится.
Тейлор снова покачал головой.
– Я ненавижу «Фрут Лупс». И я ненавижу стоп-слова, и прямо в этот момент я ненавижу тебя.
Уоррен вздохнул и встал. Он сделал шаг назад. А затем обратился к мужчинам в комнате:
– Берите его, ребята.
***
Уоррен стоял в гостиной и наблюдал. Ему все было хорошо видно.
Чарли пришел в полной экипировке «Дом», одетый в кожу с головы до ног. Он был первым. Он опустился на колени позади Тейлора и широко раздвинул его ягодицы. Он наклонился вперед и провел языком по заднице Тейлора, и Тейлор застонал. Грей, все еще в форме полицейского, расстегнул ширинку и просунул руку внутрь, но пока не предпринимал никаких действий. Мужчина, который пришел с Чарли, взял плетку и провел ею по спине Тейлора.
Уоррен стоял совершенно неподвижно, твердо решив не дергаться. Твердо решив не отворачиваться. Рядом с ним стоял Фил, выглядевший как бухгалтер со строгими манерами: в брюках цвета хаки, мокасинах, рубашке на пуговицах, и накинутой поверх спортивной куртки.
– Что с тобой происходит, Уоррен? Сначала телефонный звонок, а теперь это?
Уоррен покачал головой, наблюдая за происходящим. Несомненно, Тейлору нравилось то, что с ним делали. Он тяжело дышал, стонал и вырывался из своих пут. Когда Чарли, наконец, встал и вошел в задницу Тейлора, Тейлор вскрикнул, не от боли, страха или гнева, а от сладострастного удовлетворения. Грей подался вперед и подставил свою эрекцию ожидающему рту Тейлора, и Тейлор принял все это, как измученный человек, просящий воды.
– Господи, - пробормотал Фил себе под нос.
– Я и забыл, какой
– Не сдерживайся из-за меня.
Фил рассмеялся.
– Я не буду, поверь мне. Но мне нравится ждать своей очереди.
– Он повернулся и оглядел Уоррена с ног до головы.
– Я серьезно. Что с тобой?
– Что ты имеешь в виду?
– Не прикидывайся дурачком.
– Он махнул в сторону столовой, где Чарли все еще трахал Тейлора. Друг Чарли и Грей поменялись местами, хотя было ясно, что Грей еще не закончил. Он просто выжидал подходящего момента.
– Ты ненавидишь это дерьмо. Ты ненавидишь оргии. Ты ненавидишь групповой секс и все эти унижения. Так почему сейчас?
Уоррен задумался, как лучше ответить на это.
– Что-то такое говорил Грей.
– Это вызвало у него лишь приподнятую бровь, поэтому он продолжил.
– Помнишь, когда ты впервые рассказал мне о Тейлоре, я спросил, не хочешь ли ты, чтобы я его поколотил, и ты ответил: «Наверное, ему бы это понравилось»?
Фил кивнул.
– Помню.
Он больше ничего не сказал, и Уоррен, наконец, отвел взгляд от того, что делали с Тейлором, ровно настолько, чтобы улыбнуться своему другу.
– Хорошо. Скажи мне. Что заставило тебя так сказать?
– Просто. Я имею в виду, ты же видел эти шрамы у него на бедрах.
– Да. Но я знаю, что ты выгнал его не из-за нескольких шрамов.
– Не конкретно шрамов, но что-то в них есть. В нем самом и в том, каким он был в постели. Мне всегда было не по себе от этого скрытого чувства. Не мазохизм, потому что дело было не в боли, а...
– Он обвел рукой круг, подыскивая слово, но так и не нашел его. Он вздохнул.
– Я не знаю, что это такое.
– И поэтому все закончилось?
– Это он тебе так сказал?
– О том, почему вы расстались? Нет. Он сказал, что ты был одним из самых милых, но требовательных к нему.
– Не та фраза, которую я бы употребил, но да. Это было так. Он всегда давил. Однажды он умолял меня ударить его. Не как порка, а нечто большее. Что-то, что было похоже не столько на секс, сколько на жестокое обращение.
– Он покачал головой.
– Обучение послушанию не дало бы ему того, в чем он нуждался, и, честно говоря, я был недостаточно увлечен, чтобы попытаться понять, что могло бы помочь.
– Он немного помолчал, наблюдая.
– Ты думаешь, это поможет?
– По правде говоря, я понятия не имею. Я только знаю, что его что-то выводит из себя, и он становится злым, порочным и отчаянно чего-то хочет. Это похоже на темный угол, где я не могу до него дотянуться. И он жаждет того, чего я не могу ему дать. Чем больше я забочусь о нем, тем меньше могу помочь.
– Он снова повернулся лицом к лошади для порки и не позволил себе отвести взгляд, хотя и хотел этого. Он разрывался между возбуждением и печалью, наблюдая, как мужчины по очереди занимаются с мальчиком, которого он почему-то полюбил.
– Это предложил Грей.