Отброс
Шрифт:
Тейлор был рад, что его оставили в покое. В том, что последовало дальше, не было ничего достойного. Он был рад, что Уоррен заставил остальных надеть презервативы. Раньше он никогда не радовался этому, но сейчас был рад. Это означало, что то, что дал ему Уоррен, не было запятнано тем, что сделали эти люди в первую очередь.
Он не торопился идти в туалет, дать телу расслабиться. Большая часть того, что было, выйдет позже, и он был рад этому. Уоррен не ожидал, что он будет хранить это вечно. В конце концов, он был сломлен. Но пока Тейлор собирался сохранить
Он дважды почистил зубы и, наконец, медленно погрузился в ванну. Вода была холодной, и он свернулся калачиком на краю ванны на ножках-когтях, прижался лбом к холодному краю и задремал.
Ощущение от того, что его трахали так долго и так много раз, все еще было с ним, тихая, ритмичная боль в самом интимном месте. Его горло горело от глотания спермы. Но перед его мысленным взором промелькнули не эти мужчины, не их члены и не их похоть. Это была печаль в глазах Уоррена и ваза, стоявшая на стуле.
Почитаемый.
Ценный.
Мой.
Стыд загонял Тейлора в самые мрачные места. Это разжигало в нем тягу к вещам, которые другие считали унизительными и низменными. Но когда все было сказано и сделано, он становился спокойным, совершенным и чистым.
Он чувствовал это сейчас.
Ничто не могло тронуть его. Его толкнули на дно, и тогда Уоррен помог ему подняться. Ему нужно было только остаться здесь, в безопасности этой ванной. В этой ванне. В этой воде, которая теперь была ледяной, но ему было все равно. Он мог бы умереть здесь и никогда больше не испытывать ничего.
– Тейлор?
– Спросил Уоррен, легонько постучав в дверь.
– Ты в порядке?
– Тейлор не смог ответить. Он был почти без сознания. Казалось, он наблюдал откуда-то извне за тем, как вошел Уоррен. Он заметил тревогу на лице Уоррена.
– Ты замерз, Тейлор. Почему ты все еще в ванне?
«Потому что я идеален, прямо сейчас, только в этот момент", - подумал Тейлор, но не смог вымолвить ни слова.
– Давай же. Вставай.
Уоррен вытащил пробку из ванны и помог Тейлору встать. Он вытирал его насухо, пока Тейлор стоял, дрожа.
– Ты голоден?
Тейлору удалось отрицательно покачать головой. Он не хотел есть.
Тейлор послушно последовал за ним в спальню. Уоррен разделся первым, прежде чем уложить Тейлора в постель под одеяло. У Тейлора стучали зубы, когда Уоррен, наконец, заключил его в объятия.
Ощущение тепла стало неожиданностью. Руки Уоррена на спине Тейлора были как раскаленное железо. Он был таким большим и сильным, словно в нем горело что-то вроде печи, и Тейлор прижался к нему, все еще дрожа, чувствуя, как слезы снова наворачиваются на его усталые, припорошенные песком глаза. Он чувствовал себя выжатым и измученным, но ему ни за что не хотелось расставаться с этим моментом, когда Уоррен согревал его.
– Прости, - сказал он, и слезы снова навернулись на его глаза.
– Мне жаль. Мне очень, очень жаль.
– Тише, милый. Все кончено.
– Я не испытываю к тебе ненависти, Уоррен. Не испытываю. Я никогда не
– Все в порядке.
– Прости меня. О боже, Уоррен…
– Тише, - мягко сказал Уоррен.
– Нам нужно поговорить минутку. Ты можешь это сделать?
Тейлор глубоко вздохнул, затем еще раз, пытаясь унять рыдания.
– Да.
– Хорошо. Ты понял, что я тебе сказал в конце?
– Тейлор кивнул.
– Скажи мне.
– Я принадлежу тебе, - сказал Тейлор хриплым и дрожащим голосом.
– Ты будешь решать, кто прикоснется ко мне, и кто использует меня. И когда меня снова нужно будет наказать, ты позаботишься об этом. Ты убедишься, что наказание будет правильным.
Дыхание Уоррена было прерывистым и напряженным. Тейлор не понимал этого, но он понимал, как успокаивающе двигалась рука вверх и вниз по его спине.
– И что еще?
– Ты дорожишь мной. Я сломлен, ущербный и запутался, но ты все еще ценишь меня достаточно сильно, чтобы сделать своим. Ты любишь меня достаточно сильно, чтобы отдать мне частичку себя. И я это сделаю. Я сделаю это частью себя. Я не подведу тебя.
Щеки Уоррена были влажными, а дыхание прерывистым, но он поцеловал Тейлора в лоб.
– Хорошо. Хороший мальчик.
– Уоррен?
– Да?
– Ты гордился мной?
Уоррен крепче обнял его.
– Да, мой сладкий Тэй. Я горжусь тобой.
Тейлор не думал, что когда-нибудь сможет перестать плакать, но, по крайней мере, он будет в этом теплом и безопасном месте, когда это случится. Он цеплялся за Уоррена, как за спасательный плот в штормовом море. Уоррен защитит его, несмотря ни на что. Уоррен позаботился бы о нем так, как никто другой никогда не заботился.
– Спасибо.
– Тсс.
– Уоррен погладил его по спине и поцеловал в волосы.
– А теперь спи, милый. Это был долгий день.
Тейлор не смог бы ослушаться этого приказа, даже если бы захотел.
***
Уоррен еще долго лежал, размышляя, после того, как Тейлор, наконец, заснул.
Он давно понял, что важно, чтобы люди повторяли сказанное, потому что то, что они слышали, не всегда соответствовало тому, что было сказано.
Воспоминания Тейлора о том, что ему сказал Уоррен, были прекрасным примером.
«И когда меня снова нужно будет наказать, ты позаботишься об этом. Ты проследишь, чтобы наказание было назначено правильно».
Уоррен никогда не употреблял слово «наказан». Но Тейлор слышал именно это.
Уоррен так же не употреблял слово «любовь», но Тейлор все равно его услышал.
Уоррен вздохнул и зарылся носом в волосы Тейлора, счастливый от того, что просто обнимает его, пока он спит.
Независимо от того, удавалось ему произнести это слово или нет, это было правдой. Он любил Тейлора, но не мог пережить много таких дней, как тот, что у них был только что. Увидев Тейлора, стоящего на коленях в том переулке, Уоррен чуть не лишился чувств. Он снова почувствовал себя как в Афганистане. Ему хотелось убить там каждого человека.