Отдай, детка! Ты же старшая!
Шрифт:
— Ревную, — не стала отпираться Даринка, — жалко, если меня в вашем большом сердце Лилька заменит. Поэтому собираюсь незаметно для общественности нейтрализовать соперницу.
— Тебя, Горянова, в моем большом сердце никто не заменит, так что дай Лилии Павловне жить спокойно. Девушка она приличная, а то, что папенька дерьмо, так с кем не бывает! Нашим детям, Горянова, в этом смысле тоже не повезет. Все, адьёс, красотка, а то тельце моё голое стынет.
Даринка многозначительно замолчала, не кстати представляя себе голого, хорошо сложенного, поджарого
— Так про ню Вы не шутили? — она вполне громко облизнулась и причмокнула, чтобы в трубке было слышно. — Может, селфи кинете?
— Я сейчас в тебя тапком кину, если не прекратишь! Все, Горянова, до завтра. А продолжишь прикалываться, в понедельник в кабинете зажму не по телефону, а так, воочию.
— Всё, перепуганная страшной перспективой неуставных отношений, вешаю трубку, — выдала Горянова, отключилась и долго еще хохотала, вспоминая разговор.
«Жаль, что ты не девчонка, Савелов, — подумала Даринка, — я б с тобой так дружила!»
Через два часа, потраченных на боевой раскрас, Даринка подъезжала к модному клубу «Розовый фламинго». Там они договорились встретиться с Резенской. Лилия Павловна, как показалось Даринке, ее звонку и приглашению пойти вечером в клуб обрадовалась, но настояла именно на розовой птичке. Горяновой было все равно, куда идти, а то, что птичка дороговата в смысле цен на алкоголь, ну так не настолько. Может, процентов на 15. Но Даринка себя любила и потратиться не боялась, так что согласилась. Надела сумасшедшее мини, открыв миру безупречную длину ног и красоту коленок, чуть приглушенных цветом колготок в 20 ден. И поехала.
Везший ее таксист пускал слюни и пытался познакомиться, из чего девушка сделала, что выглядит как мелкопоместная блядь. Но в клубе обычно все так выглядели, поэтому сегодня это ее вполне устраивало.
— Дарина? — удивленно окликнула ее Резенская. — Ты так меняешься! У мэра, на работе и сейчас — это как будто три разных человека.
— Да ладно! У мэра я тоже подумала, что ты тупая блонди, — не осталась в долгу Горянова, — а ты очень даже нормальная. Кстати, почему ты захотела пойти именно сюда?
— Просто здесь сегодня закрытая вечеринка, будет много московских гостей и вполне приличная публика, а у меня как раз два пригласительных, а тут ты позвонила.
— Могла бы Савелова пригласить, если было не с кем пойти. Он шикарный собеседник, умница, не женат, танцует класс! — Даринка расписывала с удовольствием достоинства шефа, словно сватая его.
— Роман Владимирович не мой тип, — осторожно заметила Резенская.
— О как! А я думала, что как раз наоборот!
Лилия загадочно улыбнулась.
— Пойдем, Дарин, а то сейчас как раз начнется все самое интересное.
Когда они вошли в сверкающий полутемный зал, на сцене пел Басков. Увидев этот блондинистый раритет, Даринка не сдержалась:
— Ой, блядь!
Резенская повинно склонила голову и призналась ей на ухо:
— Прости, Дарин, совсем забыла, что у тети Кати так плохо со вкусом.
Но Басков не закончил, потому что на празднике жизни (Лиля успела шепнуть, что сегодня ее родной тете исполняется пятьдесят) он был тамадой. Началось такое самолюбование и такой шуточный примитив, что… хотя, надо признать, над некоторыми перлами Даринка все — таки искренне посмеялась.
Их посадили почти в центре зала за круглый, дорого накрытый стол. Горянова, оглядевшись по сторонам, поняла, что попала на вечеринку для всех богатых старперов города. Лилька смотрелась виноватой и уже раз пятнадцать попросила прощения у Дарины и обещала, что в следующий раз… Но еда была отменной. Особенно порадовали пресные крекеры с черной икрой, суп — пюре из крабов и рыбные нарезки всех сортов (тетя Резенской явно любила морепродукты). Так что Даринка решила не обижаться. Правда, ей уже хотелось потанцевать, но зажигать под Глюкозу и ее красивую попу, от которой плачет Европа, не блазило. Посидев еще немного, Даринка со скуки решила удалиться. Тихонечко из дамской комнаты вызвав такси, она послала эсэмэску Лиле, что ее срочно просят вернуться домой, и спустилась вниз, решив подождать машину на воздухе.
Но, видно, сегодня был не ее день! Где — то внутри Горянова предполагала, что на этом празднике жизни она вполне может встретить одно знакомое пафосное создание, но все — таки, угадывая в нем нерушимые основы хорошего вкуса, думала, что Истомин сумеет избежать этого, как говорили в пушкинскую пору, mauvais ton.
Почему она сейчас подумала о нем? Даринка не знала, но встретить его не хотела ни в коем случае. Словно ей перед ним было стыдно, словно он все — все понял про нее за эти несколько встреч. И хорошее, и плохое. В общем, его она видеть сейчас не хотела. Но…
Истомин стоял на порожках с невероятно огромным букетом цветов в одной руке и сосредоточенно укладывал другой карту от сигналки во внутренний карман легкого кашемирового пальто оттенка латте. Наконец ему это удалось, и мужчина развернулся, чтобы, судя по всему, войти. Увидев Горянову, он удивленно присвистнул, откровенно и с удовольствием скользя взглядом по ее слишком открытым в этом экстремальном мини ногам. Даринка сделала вид, что не заметила его наглого разглядывания, и, улыбнувшись во все тридцать два зуба, пропела:
— Альгис Саулюсович! Вы как всегда неотразимы! — и она вернула ему наглый, оценивающий взгляд. — Знала, что Вы не сможете пропустить это средоточие поистине великолепного вкуса! Екатерина Николаевна для гостей расстараться изволили. Сегодня вечером сам Николай Викторович Басков поет, Народный артист РФ! Восторг! Вам понравится! «Шарманка», «Гранада», «Прощай любовь» и другие песни вашей юности! Не пропустите!
— Спасибо, Даринела Александровна! Но вы, похоже, лучше меня владеете данным музыкальным материалом. Я в своей юности слушал Цоя, Чижа, Агату Кристи, Наутилус и БГ.