Отец Александр Мень: Жизнь. Смерть. Бессмертие

Илюшенко Владимир Ильич

* * *

Колючий звук царапает гортань, И тень звезды на облако упала. — Возьми меня и катастрофой стань На веки вечные! — Взяла и стала. — Ах, я забрел в такую глухомань, Что воздуха зеленого мне мало. Возьми меня и просто прикармань На веки вечные! — И это обещала. — Я в небе свой, я царственную длань Простер над красотою идеала. Возьму тебя и ты рабыней стань На веки вечные! — Сверкнула и пропала.

* * *

Не

важен путь, а суть важна. Путей к добру всегда хватает, А суть единственна, одна, И это каждый понимает, Кто сутью был преображен В единый миг, одним ударом. Ты вечной сутью поражен, И это не проходит даром.

* * *

Светлый дух, живое чудо, Невместимый никуда, Ты приходишь ниоткуда Как спасение и дар. Не бросай меня на ветер — Я еще Тебе сгожусь. Никого на белом свете Я с Тобою не боюсь. Пусть кидается на плечи Жизнь какая ни на есть: Всё покроет, всё излечит Ослепительная Весть.

* * *

Кто светилу господин И хозяин океану? Выходи, сурепкин сын, На поляну, на поляну. Желтым пламенем взметнись И навстречу непогоде, Сотрясаясь, распахнись На природе, на природе. Кто прикажет: «Потуши Самовластье!» — океану, Тот и душу утишит Окаянну, окаянну. Ах, зачем нам суета, Эта музыка больная, Если светит красота Неземная и земная?

* * *

— В каком колодце свету зачерпнуть? В какое небо можно заглянуть? И где набраться слов неотразимых Для отраженья чувств невыразимых? — А говорят, сперва сойди с ума: Достань звезду румяную из печки И подогрей Вселенную на свечке. — Но кто поверит бедному святому, Юродивому, глупому, блажному? — Ему — никто. Но все — его словам.

* * *

Всё сместилось, всё скрестилось — И пути, и времена. Разрешите, ваша милость, Погадать на именах. Кто достанет нам отгадку Ослепительных ночей И пойдет плясать вприсядку На скрещении лучей? Кто покровы эти смоет С неизвестного лица, Всё откроет, всё устроит От начала до конца? И кому писать записки В темноте за упокой?.. Берег влажный, берег низкий, Удивительный такой.

* * *

Потому что я болею И в бессоннице лежу, Я заглядывать умею В поразительную жуть. Что там веет? что там тлеет? Занавеской шевелит? Розовеет, лиловеет, На поверхности лежит. Это просто состраданье — И повсюду, и в окне. Это вера, это знанье За грехи даются мне.

* * *

Кто

жил с оглядкою на Бога И разум ветхий не терял, Тот не ханжа и недотрога, И не подлец, и не нахал. Он сохранил в себе искусство Глядеть на мир из-под руки Легко, доверчиво и грустно, Не умирая от тоски. Психея робкая моя, Моя воздушная идея, Перелетаю, холодея, Твои надмирные края. В жемчужной дымке восковой И в переливах перламутра Настало медленное утро, И голос светится живой.

* * *

Еще земля тверда и величава, Еще на дне сосуда дремлет вера, И темных замыслов кровавая отрава Лениво плещется в глубоких полусферах, А мне уже мерещатся виденья, Встающие из грозного тумана, Настойчивые, словно наважденья В жестоком Откровеньи Иоанна. Еще надежда простирает руки, Еще грехи не требуют расплаты, Но тяжкие и медленные звуки К ушам моим томительно прижаты. Еще по рельсам бегают трамваи, Но, словно камень из пращи Давида, Душа завесу плотную пронзает И равенство кровавое провидит. Она следит, как переходит алый В багровый, пепельный… а дальше — в никуда, И посылает бедствия сигналы Из будущего в прошлое — сюда.

Александровская слобода

Над слободой бессвязные стенанья, Старинных пыток честные названья И скрип оси заржавленной земной. Молился в храме, аки пес смердящий, Хозяин вещи — жизни настоящей, Замаливал грядущие грехи. Вот он в углу — юродивый, блаженный И бешеный, и необыкновенный, Поклоны бьет, коленопреклоненный, Игрою зла навек заворожен. Клубились дни татарскою ордою, Палящий ветер плыл над слободою. Измена за изменою, увы. Горели церкви золотом сусальным, Стоял закат боярином опальным, И в небеса неслись колокола.

* * *

Бессовестной кавказской кривизною, Как Крёз, нечеловечески богат, Он карлик был и резкой новизною Своих идей не отличался. Рад Любому уклоненью от Закона, Он свой закон угрюмо создавал. Он яд копил и у подножья трона Сложил один большой лесоповал. Из щепок отлетевших, обнаженных Его невероятный пантеон… И стон мильонный и неутоленный Беззвучно обнимает небосклон.

* * *

Плетку в руки! Плетку в руки! — И по каменным задам. Получайте для науки — Я еще сейчас вам дам! Вы зачем избили время И картинки унесли, И над местностями всеми Вой звериный растрясли? Вы куда ведете ветер? На какую благодать? Скоро жить на белом свете Вы разучитесь опять. Но пока еще не поздно, Укротите ваш тротил! Чтоб не встал товарищ Грозный И усы не подкрутил.