Отклик мира /небылицы деда Олика/
Шрифт:
– Вася, а разговаривать, когда ты рисуешь, можно?
– Почему нет, если тебе хочется, пожалуйста, только художнику во время работы диалог поддерживать трудно – здесь или работай, или языком мели.
– Тогда лучше вечером за чаем поговорим, – и застыла, только улыбку на губах и смех в глазах оставила.
Вася целиком в работу погрузился – одни короткие цепкие взгляды на мать бросал. Портрет писался быстро – работал Вася крупными мазками, в стиле импрессионистов, когда настроение на холст передать надо.
Клавдия заметила, что после такой работы сына отпускает – становится он опять близким ей человеком, без тайных уголков в душе.
Вечером стол был накрыт, отужинали. После еды Клавдия с разговором и подступила.
– Очень
– Думал, не заметишь ничего. – Василий, как раньше бывало, всё матери и выложил: о жизни в столице, об учёбе в институте; о том, что Анна Степановна с поступлением в архитектурный здорово помогла – натаскала, чтобы экзамены сдать; но потом всё равно многое догонять пришлось и на собственные ноги твёрдо становиться.
– Всё это хорошо, сынок, но ведь не трудности тебя тревожат и изнутри точат.
– Машка мне покоя не даёт, – не выдержал Василий. – Постоянно о ней думаю. Первый год не разлей вода были, каждый день вместе, а в этом году – раз в неделю пересекаемся, да и то больше на культурно-развлекательных мероприятиях. Я по ней с ума схожу, а она холодная, как льдинка. Голову сломал, не знаю, что делать.
– А ты предложение руки и сердца сделай. С ней не говори ни о чём, а сразу к родителям иди, как в старину. Потому как, если откажет, то Петру Ильичу и Анне Степановне ничего объяснять не придётся. Поверь, и тебе легче станет. Неопределённость женщину надеждой утешит может, а для мужчины она разрушительна. Узнаешь ответ: если «да» – то, как говорится, и за свадебку; ну а если «нет» – тогда решишь: или ждать и добиваться, или забыть и вперёд к новой жизни поворачивать. Отказ Василисы ты пережил потому, что мысли свои перенаправил на работу, и здесь так же поступить сможешь. Второй раз легче бывает, а может, тяжелее, я не знаю…
– Нет, чувство к Маше у меня другое, чем то, что я к Василисе испытывал. Там дружба и привязанность первую скрипку играли, а без Маши мне дышать трудно – лицо её повсюду вижу, даже голос слышится. Совсем я пропал.
Однако Клавдия заметила, что сын после разговора приободрился, наверное, решение принял, но допытываться не стала, а вознамерилась материнскую любовь делом доказать – сшить сыну костюм, в котором не стыдно предложение делать хоть и королевской особе. И ведь сшила.
Смокинг Васе шёл. Правда, с его фигурой и лицом ему всё подходило. Но Клавдия на свой материнский и любящий глаз надеяться не стала, а нас с Дмитрием пригласила новый наряд оценить, мужским взглядом, так сказать. Мы тоже засомневались – подготовка у нас по этой части не та, чтобы экспертную оценку давать, но конструктивное предложение внесли – посоветоваться с Бабой Агапой. Она уж точно придумает, что надо делать, чтобы понять, кто их них кого достоин: Вася – костюм или костюм – Васю. Но Агапа без шуток посоветовала консилиум созвать, чтобы оценка была профессиональной и разносторонней; и самый главный вопрос определила: устоит девица, хоть и принцесса, перед парнем, в такой костюм одетым, или у неё сразу ножки подкосятся; и успеет ли Вася в таком костюме её подхватить и от падения на пол уберечь, в общем, спасти. Ну а дальше сами знаете, как в русских сказках – если деву спас, она уж точно не отвертится, замуж пойдёт, потому как другой дороги для неё нет.
Так и решили. Агапа вопрос в долгий ящик откладывать не привыкла. По сусекам поскребла и набрала комиссию из десяти человек, если с нами тремя считать. Пятерых из города «выписала», даже представителя от исполнительной власти заполучила – женщину молодую, со вкусом и с опытом, так как та третьим браком жила.
Вася сначала заартачился и пред глаза комиссии
Сначала было тихо (видимо, у местных дам шок случился от такого мужского великолепия), а через минуту загомонили все одновременно. Но Баба Агапа снова характер проявила и в норму всех привела. И началось деловое конструктивное обсуждение в рабочем ключе. И заключение вынесли – если найдётся такая (пусть городская и образованная), которая от такого парня откажется, то будет она просто-напросто дурища, и больше никто. А о дурище чего горевать, можно поумнее найти, хоть в городе, хоть в деревне – страна большая, а мир – ещё больше.
Вася после консилиума стал смотреть орлом, воодушевило его откровенное восхищение делегаток.
– Баба Агапа всегда в корень вопроса зрит, – не удержался Степаныч.
Мы даже с ним обнялись, так рады были за Василия.
С новым костюмом и нашими добрыми пожеланиями отправился Вася в Москву. Через три месяца мне длинное письмо прислал для моей хроники и честно, как он умеет, всё о своём сватовстве мне рассказал.
Приехал Василий в Москву полный оптимизма и надежд на своё с Машей счастье. Но сколько ни набирал дорогой сердцу номер – ответ был один: «… перезвоните позднее…»; SMS тоже улетали в пустоту. Вася опять начал впадать в меланхолию, только и ждал, чтобы занятия в институте начались, тогда он у Анны Степановны всё выведает. Проверено было не раз, что мама Аня (про себя он только так Анну Степановну называл) своих в беде не бросает и всё Васе разъяснит, что с её старшей дочерью происходит.
Маша две недели, со дня приезда Васи, была сама не своя: телефон отключила и в руки не брала, съехала на дачу к бабушке, объяснив родителям, что очень по ней соскучилась: «А когда ещё навестишь? Учёба начнётся, не до того будет».
Случилось же вот что. В обед, в день Васиного приезда, столкнулась Маша в магазине со своей подругой, та вся сияет и говорит: «Сейчас очень спешу, потом поболтаем; представляешь, Вася мне предложение сделал». И, махнув хвостом, так Маше показалось, из магазина выскочила и за углом скрылась. У Маши ноги ватными стали, голова сразу разболелась, слёзы в глазах навернулись – не ожидала она такой подлости от Василия; и не подумала, глупая, что в России Василиев миллион – ведь для неё-то Вася один-единственный. А со Светкой вот что получилось. Неделю назад пошли они вечером на прогулку. Маша без Васи скучала и находилась в меланхолически-мечтательном настроении, мыслями в облаках витала, а Светка всё про Васю говорила и говорила. Маша и не понимала, о ком подруга речь вела, только имя родное слышала, поддакивала и в грёзы всё больше уходила. Светка же про своего однокурсника рассказывала, в которого давно влюблена была, но он её не замечал. А три месяца назад на одной вечеринке она его своим сольным танцем покорила, и теперь у них отношения прогрессируют с надеждой на счастливый финал – со свадьбой и подружками невесты. Об этом и речь вела, только Маша ничего не слышала и фразу Светки о предложении руки и сердца приписала Василию Вороных, так как, повторюсь, других Василиев для неё в этом мире не было, разве что Василий Лановой, который в детстве сразил её своим капитаном Греем в «Алых парусах» Александра Грина.
В семье чувствовали, что с Машей что-то неладное происходит. Но Пётр Ильич успокоил всех, как обычно, шуткой: «Может, Василий в деревне жениться успел, а Машка теперь боится в старых девах остаться». Но это было сказано жене и младшей дочери, да и через пять минут Пётр Ильич у них прощения просил и каялся, что шутка получилась неудачная и попросту злая. Предположил, что у ребят вышло какое-то недоразумение, вот они оба по углам и забились. Но ничего, скоро учебный год начнётся, так что из своих нор всё равно придётся выбираться, а там всё и прояснится.