Откровения знаменитостей
Шрифт:
— В юности какая-нибудь предсказательница угадала вашу яркую судьбу?
— Долго я хранил записочку, которую мне вытянула морская свинка на толкучке станции Зима во время войны, — там я родился, и сейчас в доме моего детства открыт Музей поэзии. В записочке я прочел: «Ждут тебя, пацан, многие путешествия. У тебя будет пять детей и большая слава». Все сбылось: у меня пятеро сыновей и худая ли, хорошая ли, но слава имеется.
— Ваша первая любовь была отмечена чем-то странным?
— Первую девочку я поцеловал не в губы — поцеловал ей руку. Во время войны мы делали маленькие снарядики для фронта.
— А чувственную любовь когда познали?
— Это не любовь, а чувственный опыт. Ей было 27. Война сделала ее вдовой. Мне было 15. Женщина эта, пасечница, дала мне первый чувственный опыт.
— Ну что ж — стал грешен на меду.
— Хорошо сказано! Меня к тому времени выгнали из школы, заподозрив, что именно я, получивший два кола, сжег классный журнал, хотя совершил этот героизм не я. Позднее выяснилось: поджигателем был отличник, будущий членкор академии. Подрядился я тогда работать в геологоразведочной экспедиции. Был я тоненький, но высокий. А когда все произошло, я сказал моей первой «сладкой» женщине, что мне 19 лет. С ней случилось что-то невероятное. Эта замечательная женщина упала перед иконой и просила у Бога прощения… У меня вообще не было плохих женщин.
— Ваши сыновья от разных женщин. У них нет конфликтов?
— Сыновья знают друг друга, и у них нормальные отношения. Женщины всегда были моими лучшими друзьями. Я написал: «У меня никогда не было ни одной непорядочной женщины. Каждая женщина была порядочной потому, что была со мной».
— Однако вы мастер на комплименты самому себе. Но лучше назовите своих любимых по именам.
— Первая любовь у меня была к девятнадцатилетней актрисе из Одессы. А мне было тогда 16. Лена сшила для меня галстук, и на свое первое выступление в 49-м году в парке «Сокольники» я надел этот галстук. Лена очень любила мои стихи, но, к сожалению, Елена прекрасная уже умерла… Потом — совсем серьезная любовь к Белле Ахмадулиной. Влюбился в нее еще до Литературного института.
— Таинственная, обворожительная женщина, интереснейший поэт — как не влюбиться!
— Таинственного в ней ничего не было. Сейчас трудно представить, но в Литинституте Белла была секретарем, старостой курса. Комсомолка-идеалистка. Я написал о ней прелестные стихи. В свой медовый месяц мы поехали с ней в Грузию. Там переводили грузинских поэтов вместе. У меня даже вышла книжка переводов Мачавариани. Белла переводила сама и помогала мне. Нам даже трудно сейчас было бы вспомнить, кто чего переводил. Думаю, что половина ее переводов вышла под моей фамилией. Ахмадулина очень быстро и талантливо все схватывала.
— Потом по Москве ходила сплетня, что Евтушенко увел жену друга — поэта Луконина.
— Болтали, не зная, что брак Лукониных распадался, и мой, увы, тоже находился накануне развала. Мы с Галей к тому времени страдали от одиночества.
— Ее грустное одиночество чем вы лечили?
— Стихами.
— Вы нежный человек?
— Я был молодой и не всегда поступал правильно. Я вообще далек от идеала. Но всех женщин своих любил. Правда, есть у меня одно качество — оно может быть и достоинством, и недостатком: я ужасно любопытный, ненасытный до жизни человек. Но никогда я не был замешан в заговоре против женщины. Не становился на сторону одной из моих жен против другой. К сожалению, я не мог закрывать глаза и не видеть, не воспринимать женскую красоту.
— Обольщаться поэту не запретишь.
— Но все-таки такое не проходит бесследно.
— У вас с Галей тоже не было детей?
— Мы усыновили мальчика Петю и любили его как родного. У него сложная судьба. Учился в Америке, потом вернулся. Он талантливый художник.
— В СССР наделал шума ваш брак с молодой англичанкой: Евтушенко совершил очередной экстравагантный шаг.
— Без любви я не женюсь. Джан Батлер родила мне двух сыновей — Сашу и Тошу. Саша живет со своей мамой в Лондоне. Мы с ним очень дружны.
— Где вы познакомились с Джан?
— В ресторане «Арагви». А подумал тогда, что эта яркая леди — американка, и спросил ее опрометчиво: «Вы из какого штата?» Ответ был как выстрел: «Я из Англии. Это еще, слава Богу, не американский штат». Мне это очень понравилось. Мы с Джан тоже любили друг друга. Все осложняла тяжелая болезнь Тоши. С ним случилась внутриутробная инфекция. Джан героически боролась за Антона — он даже ходить не мог. Она делала все возможное и поставила Тошу на ноги. Он чудесный мальчик. Конечно, я не мог уделять ему столько внимания, сколько Джан. Ни один мужчина не способен на такое самопожертвование. Когда мы разошлись, Джан вышла замуж. Она хочет, чтобы я чаще виделся с детьми.
— И наконец, вы женились на Маше.
— Заметьте, все мои первые жены не были русскими. Белла — итальянотатарка. Она потомок рода Стопани. Галя — еврейка. Третья — англичанка. Маша — мой первый брачный эксперимент с молодой русской женщиной.
— Наиболее удачный, кажется?
— Не знаю, — говорит поэт и улыбается, как скрытый хищник. — Нашей семье уже 17 лет.
— Евгений Александрович, сегодня в электричке я познакомилась со студентами железнодорожных колледжей — Рязанского и Саратовского. Они захотели вас кое о чем расспросить. Вот один вопрос: «Если бы на то была ваша воля, что изменили бы вы в своем прошлом?»
— Ничего! К прошлому не подходит сослагательное наклонение. Даже если бы мне предложили вновь стать шестнадцатилетним и в обмен забыть все, что я пережил, ни за что не согласился бы.
— И еще вопрос студентов: «Что вам нравится в современных девушках, а что вызывает протест?»
— Они все совершенно разные. Есть девушки-идеалистки. Они были и будут всегда. Но мне не нравится определенная категория молодых особ. Появилась некая новая порода женщин — в их глазах можно уловить какое-то компьютерное щелканье. Совершенно очевидно просчитывается: «Что с этого человека буду иметь?» Не обязательно деньги, а какой-то нужный контакт, работа ли, поездка ли — словом, ищут какую-то прибыль. Они профессионально и мгновенно производят свой подсчет. Правда, стараются скрыть свои виды на человека, но никакой макияж не скроет их намерений.