Отпуск с убийцей
Шрифт:
Манучар снова заорал привычное "куда?!".
Какой-то пожилой мужчина, ловким обманным движением ускользнув от заградительных объятий Гугулидзе, стал кряхтя карабкаться по склону.
Невский обернулся и с удивлением признал в старичке Лазаретова.
— Послушайте, - задыхаясь, начал тот, - может, вам интересно будет знать. Я тут гулял.
— Бегали? До дуба и обратно?
— Нет, гулял, - строптиво поджал губы Лазаретов.
— Когда?
— До завтрака, сегодня утром.
— Интересное дело, - с удивлением
Невский пристально взглянул на старика.
Тот несколько смутился, и внезапный румянец залил его щеки.
— С Виолеттой Прохоровной, ежели угодно!
– после некоторых колебаний вызывающе воскликнул он.
– Но это к делу не относится. Это - мое личное право!
— Безусловно, кто же спорит, - дружелюбно согласился Невский.
– Ваше неотъемлемое право. Обязанности у нас другие. Продолжайте.
— Ну так вот, - бойко затараторил Лазаретов.
– Мы собирали здесь - вон там!
– малину. Нынче урожай отменный. Да! И оба видели человека.
— Вы можете его обрисовать? И в каком точно месте это произошло? Там, где малина?
— Нет, - почему-то вдруг обиделся Лазаретов.
– Здесь.
– Его рука описала широкую дугу.
– Мы за кустиками стояли, а он как раз мимо пробежал.
— Как он выглядел?
— Мы вообще-то со спины видали. Но - высокий.
– Лазаретов, прицениваясь, оглядел Невского.
– Да, будет с вас - это уж точно. И волосы длинные - вот эдак развевались. А куртка - прямо как ваша. Штанов, извините, не запомнил. Да, еще галстук был! Синий такой, с золотым драконом. И какие-то бурые пятна на нем. Понимаете, он на ходу его выбросил. Из кармана.
— Где галстук? У вас? Покажите!
Невский почувствовал невероятное волнение.
— Да он бросил в кусты, под откос. А мы тут с Виолеттой Прохоровной небольшой костерчик развели.
– виновато опустил глаза Лазаретов.
– Знаете, терпкий дымок, рано утром - это так романтично!.. Я вообще с детства костры обожаю. Ну, мы и положили галстук заодно в огонек, чтоб не валялся. Он был грязный, рваный. А что, надо было сохранить?
— Как вам сказать.
– Невский подавил глубокий вздох.
– Теперь-то уж чего, конечно. Понимаю: мусор на природе, непорядок. Может быть, и следовало поберечь. Я бы взглянул. Мда, очень странный тип. Ну, а. лицо?
— Что - лицо?
– часто заморгал Лазаретов.
– Я же говорю: мы со спины видали, когда он мимо нас пробежал. Мы и решили с Виолеттой Прохоровной: бог с ним, мало ли кто бегает. Так ему нужно, стало быть. Я вон тоже, бывалоча, до дуба. А потом, уже позднее, вдруг на насыпи как закричат!.. Но мы туда не пошли. Ведь всякое бывает.
— Вы правы. Это Тырина кричала. А... скажите, она могла видеть ваш костер?
— Нет, - уверенно ответил Лазаретов.
– Не могла. Во-первых, это было довольно далеко, а во-вторых, мы сидели в овражке, за кустами, костерок развели слабенький,
Эх, такая славная зацепка могла бы получиться, с досадой подумал Невский. А им, видите ли, захотелось огоньку с дымком! И чтобы мусор не валялся. Благодетели природы, тоже мне! А, впрочем, они знать не знали, что такое жгут. Поэтому - какие могут быть претензии?!
— Спасибо, - произнес с едва заметным разочарованьем Невский.
– То, что вы нам рассказали, несомненно, важно. Как я понимаю, это все у вас?
— Н-ну, кажется. Да, все! Костер мы загасили - так что ничего, по сути, не осталось - и пошли тихохонько на завтрак. Только.
– Лазаретов неожиданно замялся.
— Я вас слушаю!
– подбодрил Невский.
— Словом.
– Лазаретов опустил глаза.
– Короче, если вдруг все это как-то связано с тем убийством и преступник скоро будет найден, то. не надо говорить, что мы вам помогали. Ладно?
А ведь в самую точку попал старик, поразился Невский. Связано, и еще как! Теперь-то я не сомневаюсь. Подобрать бы только ключик.
— Я вам обещаю, - дружелюбно улыбнулся Невский.
– В наших общих интересах. Еще раз - огромное спасибо!
Такая доверчивая непосредственность старика тронула Невского, но вместе с тем и опечалила: как все в действительности зыбко и опасно ненадежно!..
Сам-то Лазаретов, безусловно, промолчит, не станет распускать язык.
Однако это же чистейшая случайность, что он рассказал все Невскому, а не кому-либо другому!
В принципе таким вот первым, благосклонным слушателем, вызывающим к себе симпатию, мог оказаться кто угодно, даже - затаившийся до времени коварный враг.
Ведь Лазаретову он точно так же неизвестен, как и остальным!..
И уж тогда, разоткровенничайся вдруг Илья Ефимович, - пиши пропало, все усилия насмарку.
Потому что первый встречный мог бы оказаться и последним. И была бы новая, бессмысленная жертва.
В то, что Евфросинью Аристарховну убрали как ненужную, пусть и случайную, наверное, свидетельницу, Невский окончательно уверовал. Вот только знать бы, где она некстати "засветилась", чем прогневала убийцу!.. Вероятно, трепанула лишнего - это она умела. Мадам любила несколько покрасоваться и почитать мораль другим. Но что именно она сболтнула, если кара оказалась столь ужасной?
Бедный Илья Ефимович! Он даже не подозревал, какому подвергался риску! Хоть и чувствовал, конечно.
Впрочем, почему в прошедшем времени?
На самом деле Невский мог быть далеко не первым, кто услышал лазаретовский рассказ.
Уж, слава богу, после завтрака стоял такой отчаянный бедлам - и в санатории, и здесь, в лесу, покуда шли!..
"Если преступник скоро будет пойман." - невольно всплыли в памяти слова.
Тогда-то Лазаретову как раз бояться нечего. Вот если не поймают или же - не скоро.