Отпускай
Шрифт:
Взгляд доктора казался каким-то грустным. Сочувствующим, тяжелым и печальным.
— Очень хорошо, что вы помните этот рубеж. Только не волнуйтесь, прошу вас, все нормально.
— С ним все хорошо?! — Аппарат вновь начинал мерзко и быстро пищать, голова от этого писка кружилась все сильнее.
— Да-да, с ним все чудесно. — Поспешил уверить мужчина. — Не беспокойтесь, все хорошо.
— Где он? Могу я его увидеть? — Девушка попыталась сесть, но получалось плохо. Ноги казались спицами, болели, как никогда раньше и совсем не хотели шевелиться. Нужно было прилагать чудовищное усилие, чтобы согнуть их в коленях, а когда это, наконец,
— Мисс, нет, постойте. — Тут же засуетился Доктор. — Не надо вставать, вам все принесут. Ваш молодой человек приедет, как сможет, ему сообщат, что вы пришли в себя. Полагаю, сейчас он на работе. — Взгляд вновь становился грустным. — Он приезжает к вам каждый день. В любую погоду, в дождь, в холод. Ни дня не было, чтоб он не приехал. И сидит тут до закрытия посещений.
— Не поняла. — В горле разрастался ком. Фастер перевела взгляд на прикроватную тумбу, на которой стоял огромный букет из белых роз, а рядом стояли открытки, подписанные разными почерками.
По телу прошел озноб, холодела спина. Ватными ладонями девушка попыталась коснуться лица, но тут же посмотрела на свои предплечья и отшатнулась. Действительно спицы, только не ноги, а руки. Узловатые, голубые пальцы, сиреневые венки.
— Что со мной произошло? — Глаза мокли. — Сколько я лежу тут? — Эмма перевела взгляд за окно.
С неба хлопьями шел снег.
Руки плетьми упали на постель. Капли слез падали вниз, и тут же впитывались в белый пододеяльник. Фастер стиснула зубы и тяжело, горько разрыдалась. Соленая вода оставляла на щеках розовые полоски, слипались меж собой ресницы. Девушка с ужасом посмотрела на собственное отражение в окне: под глазами пролегли глубокие синяки, губы потрескались и побелели, кожа напоминала тонкий пергамент. Только волосы были заплетены в аккуратную, милую косу на одну сторону. Одинаково коротко, но красиво подстрижены ногти.
— Шестьдесят семь дней. — Тихо ответил врач. — Соматогенная кома токсического типа. Вы пережили анафилактический шок на снотворный препарат. Циклически возвращались в сознание семь раз, но во время пробуждения речь была бессвязной. Вы ничего не помнили, никого не узнавали, затем вновь погружались в коматозное состояние. Я счастлив видеть вас сейчас с возможностью коммуницировать. — Мужчина растянулся в искренней улыбке. Он действительно был счастлив. — Была вероятность полной или частичной утраты воспоминаний, утраты… функций головного мозга. Но мы строили благоприятные прогнозы. В первый раз вы пришли в сознание спустя пять дней, и пробыли с нами практически восемнадцать часов. Периоды пребывания увеличивались, со временем, в последний раз вы были в сознании почти пять дней, и понимали речь, однако…
— То есть я могу через неделю отключиться снова? — Сдавленным, дрожащим голосом спросила Фастер.
— Я не думаю, что это произойдет. — Уклончиво ответил доктор. — Сегодня вы мало того, что понимаете мою речь, вы можете связно и здраво говорить со мной.
— Шестьдесят семь дней в общей сложности? Или только без сознания?
— В общей сложности. — Облегченно ответил мужчина. — Глубокая кома ведет к необратимым изменениям в структуре головного мозга, но вы очень сильная, мисс. Вы семь раз приходили в себя, и что это, если не воля к жизни, я не знаю. Такие случаи можно пересчитать по пальцам. Вы… были с нами. Находились в состоянии между ступором и стопором. Вы говорили с нами, а это уже не кома. Все будет хорошо.
— Мне это ни о чем
— Вам предстоит вновь обучиться есть, ходить…
Голос врача прервал жуткий, горький смех.
— Да сколько ж можно мне учиться ходить?! Я все лето училась ходить, сперва так, потом на каблуках, и теперь все заново?! Серьезно?!! Все заново?! — Смех становился истерическим.
— Мне очень жаль. — Мужчина тяжело вздохнул, затем перевел безучастный взгляд в окно. — У нас холодная осень. В начале ноября уже выпадает снег. Тает, правда, но выпадает.
— К чему вы говорите это? — Прошептала Фастер.
— К тому, что… к лету, думаю, у вас все получится. Вы сделали это однажды, сделаете это еще раз. Вы справитесь. У вас есть… опыт.
— Я не хочу справляться. — Она проглотила ком. — Я устала справляться. Начинать все снова и снова. Сколько можно, раз за разом… я не смогу. У меня дистрофия, руки стали как палки, страшно смотреть на ноги, я не могу… У меня не выйдет снова нарастить нормальную мышечную массу, не из такого состояния. — Голос срывался в истерику. — Мне же… инвалидная коляска светит, да?
— Почему вас раньше это не останавливало? — Тихо спросил врач. — Почему раньше вы не оправдывали бездействие инвалидностью, а теперь оправдываете?
— Мне больно. — Призналась Эмма. — Мне больно, не могу. Как же мне больно. Почему все это свалилось на мою голову? Почему все так? Я столько раз едва не умирала, и все никак не умру. Это как… какая-то насмешка.
— Говорить так о себе — издевательство над теми, кто был рядом с вами все это время. — Мужчина сдвинул брови, и меж них пролегла глубокая морщинка. — Вы живы, потому что ваш организм справлялся. Вставал на ноги и шел дальше. Знаете, почему он справлялся? Потому что вы этого хотели. Сила не в том, сколько на вас сейчас мышц, или сколько их на вас еще будет. Сила в том, как сильно вы хотите встать, и что для этого готовы сделать. Здесь, в больнице, всякое бывало. От духовной слабости умирали физически сильные люди, а слабые вставали и возвращались в социум. Вы себя к какой из категорий причисляете?
— Мне придется начинать все заново. — Шептала Фастер. — Снова и снова.
— Снова и снова. — Кивнул доктор. — И вам помогут. Вы справитесь, как и всегда. Сможете. На данный момент ваши внутренние органы практически в полном порядке, вы попадете в стационар, где будете разрабатывать мышцы и суставы. Учиться поднимать руки и ноги.
— Однажды нечто подобное мне уже говорил другой врач. — С грустной улыбкой сказала Эмма. — Словно во сне.
— Доктор Даглас. — Мужчина кивнул. — Он был вашим лечащим врачом раньше, когда вы занимались, я видел. Очень часто к вам заходит. И верит, что вы придете в себя. Встанете на ноги, и всех покорите своими каблуками. — Лицо исказила добрая, мягкая улыбка.
— Где он сейчас? — Фастер слабо улыбнулась в ответ. — Его можно увидеть?
— Сейчас нет, к сожалению. На данный момент, настолько я знаю, он на курсах повышения квалификации. Поговаривают, его хотят перевести в штат хирургов-травматологов.
— Я рада за него. Очень. Мне кажется, он всегда об этом мечтал. — Улыбка становилась грустной. Она действительно была рада, но осадок оттого, что сейчас никого из близких нельзя позвать, все же, оставался. Нейт на работе, а её физиотерапевт, выходит, теперь не только физиотерапевт. На курсах. Кто вообще может быть рядом? Кому звонить? И стоит ли звонить?