Отпускай
Шрифт:
Он на самом деле был вот таким?
Мужчина так и стоял, разглядывал её, пока Эмма обувалась. Она нервно сглотнула и обернулась, затем вздрогнула. Стоял и смотрел, а глаза блестели. Девушка слегка подняла брови, внутри тут же все упало. Что происходит?
— Нейт? — Одними губами спросила Фастер. — Нейт, что с тобой?
— Все превосходно. Возвращайся к ужину. — Он сомкнул веки, и пошел куда-то в сторону гостиной.
Она проводила его испуганным, тяжелым взглядом. Так сильно расстроился? Но почему? Эмма чувствовала, как все внутри прорезало и точило. По спине ползли мурашки, сердце ускоряло темп ударов от непонимания и страха.
Фастер сглотнула ком. Медленно развернулась, и пошла прочь из дома. В пасмурный город, где не так давно лил теплый летний дождь.
На лестнице, в тени второго этажа стоял невысокий женский силуэт, который с исступлением смотрел на то место, где только что были люди. Подбородок дрожал.
Штайнер медленно вошел в пустую гостиную. Белый свет, который бликами мерцал на мокрых глазах. Все внутри завязывалось в прочный узел, и с каждой секундой затягивалось все сильнее. Наверное, он заслужил. Наверное, стоило ожидать это услышать.
Специально встал практически в пять утра. С тяжелой грустью, и больной надеждой готовил. С надеждой, что она просто кивнет на предложение о завтраке. Сядет, примется неловко жевать, а он сядет с ней рядом. На самом деле старался. Чтобы очень понравилось. Чтобы, на следующее утро, она снова кивнула. Старательно нарезал кубики, готовил маринад, и нервно поглядывал на часы. Должно было получиться вкусно. Хотел сделать фигурки из кусочков баклажана, но не успел. Хотел как-нибудь сделать приятно, чтобы потом погладить по голове и кивнуть ей. Зачем-то.
Дать понять, что ничего страшного. Что она может перед ним падать. Может уставать, выглядеть неловко или нелепо. А он при этом… все поймет. И будет рядом, как и всегда. Что-то в их жизнях меняется, но он все равно будет рядом. Даже если однажды она станет лежачей больной. Рядом.
«Однажды я справлюсь без тебя» — звенело в ушах. Пока он старается, смотрит в поваренную книгу и готовит для нее еду. День ото дня, еду, которую она даже не пробует.
Ну и зачем это все?
Снова это чувство. Сердце глухо стучало в груди и необъяснимая, тупая боль сменялась каким-то тяжелым, тянущим ощущением. Сам виноват. Поссорился с Бел, и набросился на «младшую сестру». Сам виноват, но от этого тянущее чувство только усиливалось.
Даже если однажды станет лежачей больной. Мужчина тяжело выдохнул, и прикрыл глаза. Будет просить её попоить. Облизывать губы, и со стыдом отводить взгляд.
Сердцебиение учащалось. Штайнер сжал зубы, и потряс головой.
— Нейт? — Послышался сдавленный голос в дверном проеме. Белита низко склонила голову, и темные пряди заслоняли лицо. — Ну и что это было? Там. У входа.
— Что было? — Тихо спросил он. — Я вспылил. В последнее время со мной случается. Стресс. — Он сжал зубы. — Потом извинился. Все.
— Передо мной не хочешь извиниться? — Глухо продолжала Кин.
— За то, что ты не хочешь есть мою еду? — Штайнер сузил глаза.
— Понятно. — Белита сглотнула ком. — Нейт. Сходи к психотерапевту. Ты стал на себя не похож. Если не веришь мне, спроси у своей «сестрички». Она скажет тебе тоже самое.
— Я в норме. — Тихо ответил он, метнув на девушку тяжелый взгляд. — В норме. Не поднимай больше эту тему.
* * *
— Здравствуй, Эмма. — Даглас мягко улыбнулся, стоя над своей пациенткой. — Ну что ж, наконец, твои анализы. Собственно... как я и думал.
— А что вы думали? — Фастер сдвинула брови. Привычный кабинет доктора выглядел каким-то особенно тусклым, а стул напротив стола ощущался особенно твердым.
Эмма
— Эти новости вас чуть-чуть шокируют. — Его улыбка становилась шире. — Вы готовы?
— Да. — Она нервно сглотнула.
— Итак. — Врач зашел за стол и присел. — Женщина с Беккером, априори, очень странное явление. Носителем мутационного гена является икс-хромосома. По этой причине абсолютное большинство больных — мужчины. У них икс-игрек хромосомы. То есть дублирующего... здорового набора хромосом у них нет. А у женщин есть, так как их набор — икс-икс. Отсюда мы можем сделать вывод, что девочка с полной дистрофией Беккера может родиться только в семье, где и муж, и жена будут нести дефектный ген. Оба в той или иной мере будут больны, и то рождение такого ребенка может возникнуть лишь с определенной долей вероятности. Однако, кем были ваши родители, вы не знали, и я допускал такой вариант. А теперь новости. — Майрон с улыбкой выдохнул. — Вы, Эмма, больны очень легко. Частичной дистрофией, а не полной. Одна хромосома повреждена, и симптомы болезни у вас, безусловно, есть... вы всегда будете слабее других женщин физически. Но не настолько слабее, насколько есть сейчас. Ваши мышцы невероятно слабы, но это не вина болезни. — Мужчина поднялся из-за стола, подошел ближе, медленно погладил пациентку по плечу. — Ваша болезнь не здесь. — Затем он резко убрал руку, и едва ощутимым касанием поднес два пальца ко лбу девушки. — Она вот здесь. Вам всю жизнь внушали, что вы больна. Что вы... дистрофик. Сдували с вас пылинки, и смотрели на вас как на ничтожного инвалида, но это не так. После занятий вам станет намного легче. И вы забудете о том, что через каждые пятьдесят метров вам нужна лавка. — Сверкнули стекла тонких очков. — Чья-то... очень токсичная забота сделала из вас инвалида, мисс Фастер. Вы сказали, вы любите каблуки? Вы будете на них ходить. А я буду в вас верить. И потом, когда вы будете делать это без усталости, я буду вами любоваться. — Майрон странно, возбужденно улыбнулся.
Она круглыми глазами уставилась на врача. Вокруг, казалось, все поплыло, а в животе все сжалось. Волосы вставали дыбом, в горле разрастался ком.
— Т-то есть как? — Сдавленно спросила Эмма, глядя перед собой.
— Вот так вот. — Даглас пожал плечами. — На самом деле… степень силы болезни у женщин разнится, некоторые даже не подозревают, что больны, а некоторым сложнее. Вам было непросто, раз диагностика прошла еще в раннем детстве, но, все же, вы не полноценный дистрофик. Я вас поздравляю. А, и вот еще что. — Мужчина нагнулся под стол, и, сдвинув брови, начал там рыться. Затем, через минуту выпрямился, достав оттуда прямоугольную, небольшую коробку. Доктор очень неловко на нее посмотрел, и протянул своей пациентке. — А это вам. Не знаю, понравится ли, но для тренировки точно будет превосходно.
Дрожащими от шока руками Эмма взяла коробку, затем медленно её открыла. Среди тонкой белой бумаги, и поролоновых уголков лежали ярко-красные, лакированные ботильоны, с квадратным каблуком не менее чем в десять сантиметров.
— Что скажете? — Майрон с надеждой поднял брови. — Я искал, чтобы кожа была у них помягче. Как видите, измерения ваших ног мне сильно пригодились.
Она низко опустила голову. В коробку, прямо на туфли капала соленая жидкость. Девушка закусывала губу практически до крови, и изо всех сил сжимала зубы, чтобы не разрыдаться.