Отпускай
Шрифт:
Сложив вчетверо толстый бордовый плед, Эмма вышла из дома. Заперла блестящим ключом входную дверь, спустилась на дорожку, и… тут же свернула в сторону. С перекошенным лицом стала стелить его на мягкой летней траве, спрятавшись за ближайшим кустом. Ну что, совпадение? Еще раз это сработает?
Возможно, где-то дома тайная комната. Возможно, что-то… помимо тайной комнаты. Может, Нейт держит камеры, или вроде того? Складывалось впечатление, что их жилье — живой организм, который являлся частью Штайнера, его неотъемлемым «органом». И, если этот «орган» что-то покидало, хозяин
Фастер плюхнулась на плед и посмотрела на часы. Десять утра. Немного мерзли пальцы на руках, хотя ветра не было. Если в течении часа Нейт не появится, это правда было совпадением. Всякое бывает.
Иногда по белому небу скользили птицы. Дождливое лето, но холодным его назвать нельзя было. Часто теплое, часто сухое, просто в последнее время шел ливень, что было очень несвойственно этим местам. Трава давно обсохла, кое-где раздавался шум машин. Эмма с интересом смотрела, как бирюзовые стебли гнулись к земле под тяжестью бледно-розовых цветов.
Меньше чем через пол часа послышалась ходьба. Человек явно торопился, и вскоре возле дома показался высокий мужской силуэт. Фастер прищурилась и сжала кулаки. Штайнер раздраженно открывал входную дверь, затем вошел внутрь. Однако, меньше чем через минуту, вышел. Что-то напряженно бубнил себе под нос, и явно с трудом держал себя в руках. Нервно топал ногой, пока копался в телефоне, собирался уходить прочь.
— Нейт. — Девушка сложила руки на груди. — Привет.
Он замер. Затем медленно повернул голову к кусту. Брови поднимались высоко на лоб, а губы искривлялись в нервной улыбке.
— Эмма. — Штайнер выдохнул, и стал медленно подходить. — Не сиди на земле, опять простынешь. Что ты тут делаешь?
— Да так. — Во взгляде читалась злость. — Почему ты здесь? Куда направился?
— Забыл дома важную вещь. — Нервная улыбка становилась все более фальшивой. — Вернись, пожалуйста, в дом, заболеешь же. Мы еще это-то до конца не пролечили…
— Нейт. — Она прищуривалась все сильнее. — Какого черта происходит? Ты как-то узнал, что меня нет дома, и прилетел возвращать в постель? Или что, скажешь, опять совпадение?
— Да. — Взгляд становился стеклянным. — Пожалуйста, идем в дом. Не придумывай себе никаких теорий заговора.
— А что за вещь, которую ты забыл дома? — Эмма аккуратно поднялась, держа в руках плед.
— Телефон. — Лицо становилось похожим на восковое.
— М. Наверно, не только телефон. Еще чертежи плотины, которую ты строил. Еще, возможно, семью, которую ты спрятал. У тебя есть семья, Нейт? — Девушка сворачивала ткань вчетверо, пока прикрыла глаза. — Мне все равно. Просто пугает, что ты, возможно, следишь за мной. Ты следишь? Когда это началось?
— У меня нет никакой семьи, я люблю тебя!! — Едва не рявкнул Штайнер, но тут же взял себя в руки. — Тебя ввели в заблуждение. У меня нет семьи, помимо моей Эммы, и никогда не было. Относительно плотины… я не хотел тебя втягивать в это, там ничего особенного, но могу объяснить, раз так. И я не слежу за тобой. Просто ты, когда на тебя все свалилось, стала сомневаться во мне, это естественно. Начала искать взаимосвязи там, где их нет. Это пройдет, когда нервозность
Она печально улыбнулась. На восковом лице человека, что стоял напротив, не читалось ни одной эмоции. Отчего-то Фастер ему не верила. Ни одному слову, включая фразу «я люблю тебя».
Потому что когда-то она это уже слышала.
Шкаф доктора Дагласа
— Я не говорил про плотину, потому что это был совсем неприбыльный, тяжелый проект. — Нейт сел за кухонный стол и прикрыл глаза. — Мне приходилось работать с промышленными альпинистами, и не хотелось, чтобы ты нервничала из-за этого. Все в прошлом, этот проект закрыт, и больше подобных не будет. Я обещаю.
— Неприбыльный госзаказ? — Эмма прищурилась, и медленно присела на противоположный стул. Какая рафинированная, жирная ложь.
На самом деле она не знала, как врал Штайнер. Понятия не имела, но сейчас всем нутром чувствовала, что врал. Что на любой вопрос найдет изворотливый, логичный ответ, который будет звучать как правда, но не будет ею являться.
Он чуть-чуть улыбался. Вежливо и натянуто, словно объяснял математику ребенку. Снисходительно опускал брови всякий раз, когда в голосе звучали успокаивающие ноты. Пытался все замять.
— Мы едва вышли в ноль с отведенным бюджетом. Когда берешь госзаказ, никогда не знаешь, обогатишься на нем или прогоришь. Цены фиксированные, и выбить из государства больше, чем на проект закладывалось… практически не реально.
— Если честно, меня не волнует твой заработок. — Фастер пожала плечами. — Меня даже не волнует, что ты скрыл это от все. Я начала этот разговор… от обиды. Такое чувство, что если я выйду из дома, меня за порогом будешь ждать ты. Как часовой, или охранник.
— Мы договорились, что пока ты не будешь выходить из-за болезни. — Взгляд становился жестче. — Любимая, так нужно, иначе ты не поправишься.
Она сжала кулаки. Опять «любимая», опять он пытался создать впечатление, что они по-прежнему вместе. Что «все будет нормально», и что «это пройдет». Опять всеми силами пытался показать, что несет за девушку ответственность.
— И, я клянусь, у меня нет и не было никакой семьи. Я понятия не имею, почему кто-то со стороны так решил. Ты — моя семья. А то, что было с Бел — моя вина, моя большая ошибка.
Фастер опустила глаза. Уже жалела, что ляпнула от обиды про семью, потому что не хотелось оправдываться перед Нейтом, что она делала в деревне. Могут начаться расспросы, он мог начать подозревать. Мог решить, что она пытается отыскать родственников, чтобы получить помощь, или съехать.
Был бы прав, если бы так подумал. Но все равно не хотелось, чтобы «брат» копался. В глубине души не хотелось делать ему больно, даже после всего, но Эмма пыталась пресечь позывы жалости внутри себя. Жалость и мягкость с ним — это слабость, именно то, что привязывало её в этом доме. Он беспощадно пользовался её слабостью, везде, где только мог. В какой-то момент заставил с этим смириться, и пытался заставить опустить руки, но не получалось. Куколка пыталась сохранить остатки гордости хотя бы перед самой собой.