Отрава
Шрифт:
– Кто такой Джозеф Сиарт? – спросил он.
Прямо в солнечное сплетение.
Она ответила не сразу. Но рука не дрогнула, выражение лица не изменилось. Очень спокойное выражение.
– Старый знакомый.
– И чем он занимается?
– Зачем спрашивать, если ты и так все знаешь.
– Он сутенер, да?
– Когда я его знала, он был сутенером. Я не видела его по крайней мере лет шесть.
– Думаю, даже семь, – сказал Уиллис. – С того самого момента, как он заплатил штраф за
– Ну и что? Я же говорила тебе, что делала в своей жизни ужасные вещи.
– Ты также говорила, что тебе это нравилось.
– Да, мне было очень весело, ты это хотел услышать? Так вот, значит, чем занимаются друзья? – она покачала головой, в голосе ее звучала ужасная обида, – этакая несчастная обманутая детка. – Проверяют прошлое?
– Именно этим и занимаются полицейские.
– Вчера ночью ты был совсем другой.
– Но сегодня вечером я полицейский. Значит, ты под этим именем жила в Хьюстоне? Там, где ловила клиентов?
– Это мое настоящее имя, – сказала она.
– Мэри Энн Холлис.
– Да, Мэри Энн Холлис. Я изменила его на Мэрилин, когда переехала сюда, на восток.
– Почему? Разве тебя разыскивают в Хьюстоне?
– Нет, конечно! – ответила она.
И это было правдой. Колворти говорил ему, что после того задержания они больше о ней не слышали.
– А Джесси Стюарт существует на свете?
– Нет.
– Нет никакого отчима-миллионера?
– Нет.
– Так кто же платит за этот райский уголок на той стороне улицы?
– Я сама.
Она по-прежнему держала его под руку. Он был удивлен, что она не отпускала его. Так рука об руку они шли по парку, как пара любовников, каковыми, в техническом смысле этого слова, и являлись. Случайный прохожий мог бы подумать, что они решают вопросы своей будущей жизни. А они говорили о прошлом – и о возможном завершении настоящего.
– И откуда у тебя такие деньги? – спрашивал он.
– Я их заработала.
– Проституцией?
– Это нелегкий труд, можешь мне поверить.
– Но дом стоит по крайней мере мил...
– Семьсот пятьдесят, – подсказала она.
– Пусть так. И ты хочешь сказать мне, что заработала эти деньги, лежа на спине.
– Чаще – стоя на коленях.
– Должно быть, работала круглые сутки?
– Я много лет этим занималась.
– И Сиарт позволял тебе брать эти деньги себе?
– После того случая я порвала с ним отношения.
– И он тебя отпустил? Кому ты рассказываешь?
– Он меня не отпустил, я просто убежала. Прямо до Буэнос-Айреса.
– Где и заработала семьсот пятьдесят...
– Даже больше. В Аргентине полно богачей. Я работала без крыши. Все деньги, каждый цент, я оставляла себе.
– А тебя не разыскивают за что-нибудь в
– Меня никто нигде не разыскивает! Что с тобой сегодня?
– Так почему же ты сменила имя?
– И из-за этого меня теперь надо считать сбежавшей преступницей? Что особенного в том, что я изменила имя? Может быть, просто поняла, что хватит? Порвала с прошлым, приехала сюда и начала новую жизнь...
– Ты продолжаешь заниматься проституцией?
– Я же говорю, нет.
– Нет, ты мне этого не говорила!
– Я сказала, что начала новую жизнь, разве нет? По-моему, это не подразумевает проституцию.
Теперь они ссорились. Как настоящие влюбленные.
– А разве этот ворюга Микки не был твоим клиентом?
– Да просто одна моя подруга попросила меня...
– А все эти мужчины на твоем автоответчике?
– Просто знакомые, случайные знакомые.
– Это и значит – клиенты.
– Ничего это не значит, засранец чертов! – закричала она.
– Ничего себе выраженьице для приличной женщины.
– Я приличная женщина! – воскликнула она.
– Если ты не занимаешься проституцией, на что же ты живешь?
– Я уехала из Буэнос-Айреса с двумя миллионами долларов.
– О, ты работала даже больше, чем я предполагал.
– Гораздо, – сердито сказала она. – Я хорошо работала, у меня и сейчас неплохо выходит. – Она помолчала, затем добавила тихонько: – Ты и сам знаешь.
– Но не в профессиональном плане, да?
– Ну сколько же раз можно повторять одно и то же?!
– Столько, сколько мне надо.
– Я больше не занимаюсь проституцией, – тяжело вздохнула она. – То, что осталось после покупки дома, я вложила в ценные бумаги. Моего брокера зовут...
– Я знаю. Хэдли Филдс с Мерилл Линч.
– Да.
Некоторое время они шли молча.
– Зачем ты лгала мне? – наконец спросил он.
– А зачем ты стал вынюхивать?
– Зачем ты, черт подери, мне лгала? – повторил он и стряхнул со своей руки ее ладонь. Потом остановился и, повернувшись к ней, схватил ее за плечи. – Зачем?
– Потому что была уверена, что ты сбежишь, как только узнаешь правду. Вот как ты собираешься сбежать сейчас.
– И почему это для тебя так важно?
– Да важно. Очень важно.
– Почему?
– А ты как думаешь? – спросила она.
Он отпустил ее. Его плечи сгорбились. Внезапно он почувствовал себя очень маленьким.
– Не знаю... я не знаю, что думать, – бормотал он.
– Нам обязательно обсуждать это здесь, на ветру? – Она подошла к нему ближе. – Хэл... Пойдем ко мне. – Его била дрожь. Он знал, что ветер с реки здесь ни при чем. – Хэл! Ну пожалуйста. Пойдем ко мне. Я буду любить тебя. Пожалуйста.