Отравленная роза

Anya Shinigami

– Если еще раз влезешь в мои дела, пеняй на себя, – пригрозил он «довольно» строго.

Взгляд. Серо-голубая бездна боли. Он не ожидал.

– Простите, мистер Малфой, – тихий, подавленный шепот.

Не думал, что Аллегра способна на извинения, но она не выстраивала новый слой безразличия и холода, как вчера в библиотеке. Там все изменилось по непонятным причинам. Грозовой перевал…

– Я бы проклял вас, – он запнулся, – но у меня слишком много дел.

С опущенной головой, превращаясь в Мелани, она прошла мимо, Люциус проследил взглядом. Как и вчера Аллегра остановилась в дверях, как и вчера на мгновение затихла, как и вчера сказала простую, но покалывающую искренностью фразу:

– Спасибо, и… Простите мое безумство еще раз.

Он

не ответил… А она просто вышла… Оставила его в одиночестве пожинать плоды собственной снисходительности, как и вчера… Ненависть была стерта с лица земли. Опустевший кабинет казался камерой пыток. Он, жестокий лорд Малфой, жалок и слаб! Теряет сноровку, позволяет себе жалость к какой-то девчонке, выкидывающей подобные фокусы, но справится с собой не было сил, он упал в кресло и схватился рукой за голову, а второй за все еще нывшее плечо. Глупость какая, маленькая, жестокая сучка и такая несчастная, одинокая в своем безумии. Агрессивная, импульсивная, но в то же время простая и искренняя, когда естественность выходит за рамки маски. Слабая, безвольная, но все же сильная, справляющаяся с собой. Черт знает, что творится с ним! Поведение Аллегры не поддавалось логике. Открытая и загадочная. Сарказм, язвительность сменяются на искры благодарности, тепла... Это ужасный вирус, которым он сам заражается, из-за которого Люциус покрывается спорами чего-то чудовищного и приятного. Сегодня он испытал превеликое множество эмоций: он злился, восхищался в дуэли, смеялся, жалел, понимал, готов был убить и просто отпустил… Это самый живой день за последние годы.

~~

Невероятно, он не прибил меня! Что с ним сегодня такое? Упал и головой ушибся? Отпустил, выдав не более чем предупреждение. Несмотря на то, что в голове варились такие мысли, в душе был странный комок, тепло, ощущение, что в ладони все еще была его рука… Что происходит? Он просто понял, не стал издеваться. Чуть не нарвалась на склоку со Снейпом… Безумная, что я творю? Не имею права вламываться в чужую жизнь в угоду своему эгоизму. Северус ушел, и я просто выкинула его, как дурной сон из сознания, потому что сухой, черствый, надменный Люциус Малфой понял меня. Неприязнь к павлину сменялась на уважение к мужчине, теплому, в момент ставшему ближе на сотни миль. Поразительно, он ведь совершенно не такой, каким пытается быть. Но почему Люциус пожалел меня, ведь даже не стал орать, хотя я ожидала пыточного проклятия? Нужна ли мне жалость? Да, сегодня определенно…

Я вернулась в комнату, забралась на кровать, свернулась калачиком и заплакала впервые с той ужасной ночи… Выдержка оказалось слабой, но сегодня слезы были по другой причине, не понимаю, почему он проникся?

Данте Алигьери «Божественная комедия»

Яви мне путь, о коем ты поведал,

Дай врат Петровых мне увидеть свет

И тех, кто душу вечной муке предал”.

Он двинулся, и я ему вослед.

Позволила себе немного переиначить.

Коллаж:

http://s001.radikal.ru/i193/1001/d1/28fcbd504089.jpg

====== Часть 2. Глава 5. Леди. ======

– Все будет хорошо, все непременно будет замечательно, правда не в этой жизни… – твердила я себе, идя по холодной, обдуваемой всеми ветрами улице. Белизна снега торжественно оттеняла серые и коричневые стены зданий, наряженные яркими разноцветными гирляндами. Отовсюду доносился звон бубенцов, создающих праздничное настроение всем, кроме меня.

Назад в прошлое, которое закончилось совсем недавно, но словно оторвалось и безвозвратно потерялось…

Перечеркнутая жизнь казалась страшной сказкой, когда я увидела её изнанку.

Дух Рождества царил на каждом углу: огромная елка, украшенная движущимися фигурками игрушек, зайцев, Санта Клаусов и имбирным печеньем, стояла на небольшой площади в центре городка. Безответная пустота в сердце. Мне не важны праздники, ведь теперь все это — безвременно ушедшее. Частичка души, стертая с лица Земли. Ни тепла, ни света, ни жалости – лишь сухость во рту от ощущения, что чего-то не хватает…

Разноцветные форменные

шарфы студентов, то и дело мелькали на пути. Это какой-то круговорот времени, отдающийся головной болью, не находящий успокоения в сердце. «Сладкое королевство», переполненное детьми, галдеж вокруг пирожных синего цвета – новое изобретение пекарей. Я любила мармелад и лакричные леденцы, но это было в иной реальности. Я прошла мимо, отгоняя сладкий запах воспоминаний, доносившийся из магазина. «Зонко» – излюбленная лавка хулиганов: вот и Фред и Джордж Уизли рассматривают витрины, ищут идеи для новых фокусов. Рыжие головы и веснушчатые лица – абсолютно одинаковые, улыбающиеся, такие беззаботные… Наверняка задумали нечто грандиозное, даже тирания Амбридж этим ребятам не закон. Нужно отметить, что назначение невыносимой министерской ищейки на пост генерального инспектора Хогвартса не ошарашило меня, я ожидала нечто подобное. Новость вызвала лишь ухмылку, когда первая полоса «Ежедневного Пророка» пестрела неприятной улыбкой леди «я люблю котят»… Подозреваю, что обожанием грязнокровок эта дама не обременена…

Смотрю на всех этих детей и понимаю, что я больше не являюсь частью мира, когда-то бывшего мне домом, колыбелью спокойствия. Там не было понимания и ответной любви, но Хогвартс стал особенным, непередаваемо тоскливым воспоминанием, оставшимся глубокой раной на сердце… Жаль, что все так паршиво закончилось, обидно…

Северус перечеркнул это прошлое, искалечил светлую память о школе, в которой последним ярким моментом были его пьяные прикосновения, запах виски, бесчеловечная грубость и безразличие к искренней любви. Чудовище…

У паба «Три Метлы» толклась стайка студентов пятого курса, среди них я заметила Лаванду, кажется, по фамилии Блэк, нет – Браун. Она заливисто смеялась вместе с подругой-индианкой над худеньким когтевранцем, очутившимся в компании, по-видимому, случайно.

— Нет, прости, Сэмми, я не пойду с тобой на Рождественский бал, меня уже пригласили…

Я разглядывала мальчугана, вмиг покрасневшего и осунувшегося. Он вежливо извинился за беспокойство и пошел своей дорогой в одиночестве. Несчастный, отверженный, было слишком заметно, насколько ему небезразлична пресловутая Лаванда – школьная кукла без тени интеллекта на физиономии. Я не знаю её внутреннего мира, но смею предположить, что он весьма небогат и однообразен. Может быть, все мысли в кудрявой светлой головке сугубо цвета фуксии, как и одежда, которую Лаванда выбирала.

Мой облик неприметен, неинтересен никому: просто мужчина средних лет с залысиной и седыми проплешинами, идущий по улице по своим делам. На Хогсмид повесили антиаппарационный барьер, очень странно. Сумасшествие Фаджа на почве страха, нежелание признавать, что Лорд вернулся, и вдруг такой саморазоблачающий поступок. Я пришла сюда в субботу именно потому, что хотела встретить одного человека, изредка появляющегося в дружелюбной деревушке.

Кошмар этой бессонной ночи — вчерашняя встреча в кабинете Малфоя. Безрассудная горесть заставила меня пойти на этот шаг. Я не могу игнорировать очевидные эмоции и чувства. Я не надышалась той короткой встречей, не сумела сдержаться, выгнулась дугой на пути к сумасбродной памяти, грубости, поцелуям. Обесчестил, боль лишения невинности затуманила разум, испарила любовь, которая так просто вернулась вчера, а в груди… натянутое ощущение, что еще не все потеряно…

Я просто хочу тебя видеть, знать, что усталость черных глаз была ложью, придуманной мной, а новые морщины на твоем лице – вовсе не оттиск сумасшествия, боли. Я пропала, но меня спасли, стыдно. Помог Люциус, иначе я могла проклясть, затоптать единственную ошибку, от которой хочется плакать и смеяться. Малфой вчера показал себя джентльменом. Невероятно, он оказался куда лучше, чем я вбила себе в голову… Хотя… То был всего лишь порыв понимания. Я прекрасно усвоила, что те гипнотизирующие взгляды и руки — всего лишь успокоение, попытка сохранить мнение об идеальной семье, сложенное веками, и я не имела права разрушать фасад гармонии, посягнуть на главное – на статус Малфоев и их благополучие.