Отражение
Шрифт:
— Так что не подведи, королева ночи, — закончил Монтега. — Зажги там.
— Ага, — мрачно кивнула Мэди. — Пусть вам помогут свет и тьма.
Встав на цыпочки, она коснулась губ Баса своими. Запах ягод и темного леса окутал его и осел на коже то ли воспоминанием, то ли неуловимым шлейфом. Веник крутился под ногами, а потом, будто почувствовав важность момента, встал на задние лапы и лизнул ему щеку. Кожа загорелась как от наждака.
— Если ваши поцелуи идут комплектом, то я отказываюсь от обоих, — рассмеялся Кей.
Положив руку
А когда она исчезла, сердце заныло так, будто от него отрезали половину.
— Ну что, погнали? — спросил Монтега.
***
Змея с шипением взрезала воды соленого моря, спеша за иллюзией. Чары ослабли, и стены города начинали дрожать. Глаза щипало от пота, а ладони горели от чаросвета, но Артирес опустил руки, лишь когда чудовище пошло ко дну. Волны захлестнули зеркальную чешую и укрыли голема пеной.
— Выплывет? — спросил Вьер, выдыхая и утирая взмокший лоб.
— Хоть бы оно подохло, — в сердцах сказал Артирес, оборачиваясь к полю боя, которое осталось позади.
Тучи песка, вспышки чаросвета, крики — похоже на безобразную драку дворовых псов, устроенную в отсутствие хозяина. А ведь сейчас всем им не помешала бы крепкая рука — новая сила, новый порядок, при котором мир стал бы прочным и крепким, а не банальной иллюзией, тянущей их ко дну.
Мелькнула мысль, что если у Баса получится, если Мэди зажжет свет на сумеречной стороне, то остальные дома уже не смогут выступить против седьмого единым союзом. Разобраться бы теперь между собой.
— Вроде сдохла, — пробормотал Вьер, глядя на волны, похоронившие под собой змею.
Иллюзия города рвалась на кусочки тумана, тая над морем, которое сверкало под солнцем ослепительной бирюзой. Иногда свет его утомлял, и Артирес начинал думать, что жители сумерек не так уж плохо устроились.
Он вновь обернулся к битве и не поверил своим глазам.
— Взгляни! Что у Тибальда? Неужели бегут?
В лагере белых котов опустили флаги, военные машины разворачивались, буксуя в песке. Отряды черных котов и вовсе исчезли, превратившись в темную дымку на горизонте.
— Отступают? — недоверчиво переспросил Вьер. — Поджали хвосты! Трусы! Ну-ка, дадим им пинка, чтоб не передумали…
Стрелы свистели, но Вьер заботливо поставил над главой дома дополнительный щит чаросвета. Звенело оружие, и люди все еще умирали на горячем песке, хотя исход боя был почти предрешен. Красные псы, не зная о предательстве, вгрызались в отряды сынов Освальда. Вторая змея вынырнула из песка, разевая пасть, и к ней на шею споро забрались два сумеречных дровосека. Артиресу показалось, что это уже другие парни, но топорами они орудовали все так же ловко. Щель в чешуе ширилась, и он, разбежавшись, запрыгнул на чешуйчатый бок.
Тень развернулся к нему одним слитным движением, занес
— Это Альваро! — воскликнул он. — Папаша жениха нашей Мэди!
Артирес усмехнулся новому титулу, но мешкать не стал. Недавно его сын смог осветить целый город. Неужто он не справится с каким-то жалким големом?
Он резанул по незащищенной коже змеи мечом чаросвета, ударил сияющим лезвием, метя в узкую щель в чешуе, вырубленную топорами. Вспоролась обшивка, второй, третий слой… Обнажилось нутро, полное накопителей и пружин. Змея забилась, сбрасывая с себя людей, и Артирес отлетел на песок, приложившись спиной так, что вышибло дух. Голем изогнулся кольцами, сминая войска и белых, и красных псов без разбору, а после расправился и опал как гигантский носок.
Сумеречный дровосек протянул грязную ладонь, и Артирес, приняв ее, поднялся с песка.
— Спасибо, — сказал он.
Пацан был совсем молод, слегка за двадцать, как Бас. А глаза блестели пусть не от чаросвета, но тем же задором. Он подмигнул Артиресу и, перехватив топор поудобнее, кинулся в гущу битвы, которая все продолжалась. Чаросвет обрушился на него, ослепляя, узкое лезвие вдруг выросло из спины.
Артирес прикрыл глаза, молясь всем богам, чтобы случайное сходство не оказалось предвестником горя.
***
Вместо мяча — череп, наполненный чаросветом, вместо поля чаркросса — мертвые улицы города. Но партнер по игре был отличным.
— Пасуй! — заорал Монтега, вырываясь вперед, и ловко поймал череп, переманивая змею на себя.
Она неслась за ними со скоростью чаромобиля, и приходилось петлять по улочкам и перебрасывать «мяч», чтобы притормозить ее на поворотах, где огромная туша буксовала, давая им фору.
— За мной! — выкрикнул Кей, швыряя в змею чаросветом, и тупая морда захлопнулась позади и свернула от Баса в переулок.
Он же бросился напрямик — так, чтобы оказаться впереди и, получив пас, довести игру до победы.
Чешуя скрежетала об камни, высекая искры, сбитые змеей фонари гнулись с протяжным стоном, что-то позади грохотало — Бас не оборачивался. Он взбежал по улице вверх и поймал череп, брошенный Кеем, который в последний момент вильнул в узкий подъезд.
Потеряв одного игрока, змея тут же рванула за следующим, и Бас помчался со всех ног. Он не бегал так быстро даже в финальном матче академии. А до решающего гола осталось всего ничего.
Улица ширилась. Когда-то тут была набережная, и жители седьмого дома прогуливались вокруг озера. Как знать, может, лодки у берега вовсе не были погребальными. Кавалеры катали здесь своих дам, а в сумерках зажигались фонари, и пятна света плавали по воде.
Карнизы на окнах, как в солнечных городах, и фонари, точно в сумерках. Странно.
Не успев толком додумать эту мысль, Бас запрыгнул в лодку, которую они с Кеем как смогли укрепили чарами, и швырнул череп вперед. Вспышка света озарила озеро, намечая змее цель.