Отрезок пути
Шрифт:
– Правда? – удивляюсь я.
– Вы об этом не знали, мистер Лонгботтом? – быстро спрашивает Кингсли.
Я мотаю головой.
– Я вообще эту книгу полностью не читал – Северус мне просто несколько абзацев показал. А о том, что я могу найти Гарри, где бы он ни был, только на седьмом курсе сообщил. Опасался, наверное, что я помчусь ему на выручку и все испорчу. Я ведь раньше даже палочку в руках с трудом держал.
Эти слова членов Визенгамота странным образом успокаивают и даже заставляют улыбнуться. Не всех, к сожалению.
– Вы можете как-то доказать факт
Почему-то мне кажется, что Северус на моем месте уже давно испепелил бы усатую сволочь одним движением брови. Но я, к сожалению, такими навыками не обладаю.
– Моя ментальная связь с Гарри Поттером прекратила свое существование в момент исполнения Пророчества, то есть, в момент смерти Волдеморта, – сухо сообщаю я.
– Значит, опять сплошные слова и никаких доказательств! – Мендус только что руки не потирает.
Я мысленно желаю, чтобы у него в заднице вырос геморрой размером с арбуз.
– Мистер Лонгботтом, мне кажется, вы уже достаточно сказали в свою защиту и в защиту профессора Снейпа, – поспешно говорит Кингсли, сердито покосившись на въедливого гада.
Но мне уже не хочется отступать, а хочется утереть этому таракану нос. И ему, и всем, кто с ним солидарен.
– Ну что вы, господин министр, мне совсем не трудно предоставить суду еще больше доказательств! – преувеличенно вежливо сообщаю я и, мысленно попросив прощения у Гарри и Рона, продолжаю: – Дело в том, что я был с Северусом, когда он передавал Гарри меч. О том, где они находятся, ему сообщил Финеас Блэк, но лес большой, поэтому Северус на всякий случай взял меня с собой. Я могу рассказать вам, как это происходило, а Гарри подтвердит мои слова. Думаю, вы не станете обвинять во лжи победителя Волдеморта.
Гарри смотрит на меня во все глаза. Рон тоже – наверное, пытается понять, видел ли я, как он уничтожал хоркрукс.
– Мистер Поттер, вы рассказывали мистеру Лонгботтому об этом эпизоде? – спрашивает Кингсли.
Гарри мотает головой.
– Говорите, мистер Лонгботтом.
Я подробно рассказываю о том, как мы с Северусом аппарировали в лес под Оборотным зельем, как нашли палатку, которую мог видеть только я, как Северус спрятал меч в озере, как выманил Гарри, как Гарри бежал за Патронусом, как разделся и бросился в озеро за мечом…
– А потом, когда Северус уже собирался прийти к нему на помощь, из леса выскочил Рон – мы едва успели аппарировать, – заканчиваю я. – Убедились, что с ними обоими все в порядке, и вернулись в школу… А потом, честно говоря, просто напились! – добавляю я, неожиданно для себя.
В зале раздаются смешки. Некоторые члены Визенгамота, включая, как ни странно, Шайенну Янг, тоже прячут улыбки. Мендус поджимает губы, чуть ли не съедая собственные усы.
– Мистер Поттер, все так и было? – осведомляется Кингсли.
Мог бы и не спрашивать – по лицу Гарри все понятно.
– Да, министр, – кивает он.
– Мистер Уизли?
Рон тоже кивает, не сводя с меня глаз. Если потом спросит, скажу, что мы сразу же аппарировали, как только он Гарри из воды вытащил и в чувства привел. Не хочу ставить
Я с вызовом смотрю на членов Визенгамота. Некоторые сердито косятся на меня и брезгливо поджимают губы, но многие, похоже, испытывают неловкость – отводят глаза, ерзают на скамьях. Гомофоб Мендус пытается убить меня взглядом. Осознав, что это не в его силах, он выпаливает:
– Допустим, все это так, но ваше поведение аморально, юноша! Вступать в интимные отношения в столь юном возрасте, да еще и с мужчиной, который старше вас, на территории школы… Какая гнусность!
– Да что вы говорите! – выкрикиваю я, не веря своим ушам. – Это семнадцать – юный возраст? Или вы не в курсе, что в прежние времена многие дети поступали в Хогвартс уже женатыми парами, и для них даже оборудовали специальные спальни?
– Что за чушь?
– Чушь? Как же! Я, знаете ли, не только учебники читаю, в которых больше лжи, чем в речах Волдеморта! Будете и дальше спорить? Или начнете твердить, что одиннадцатилетние супруги были, по крайней мере, разного пола? Может, перечислить вам знаменитых волшебников гомосексуальной ориентации? Я, между прочим, могу!
Ага, и начну, пожалуй, с Дамблдора. Вот где сенсация! Впрочем, нет, ни к чему свою ориентацию позорить.
– Совершенно излишне, мистер Лонгботтом! – быстро говорит Кингсли.
– А что такое? – притворно удивляюсь я. – Не бойтесь, вас не назову, вы на гея не похожи.
Кингсли теряет дар речи. Над верхней губой и на лбу блестят капельки пота. Надеюсь, его не хватит удар.
– Вы просто хам и наглец! – заявляет Мендус, шевеля усами.
У меня возникает дикое желание выхватить палочку, заорать: «Круцио!» и посмотреть, как он будет корчиться от боли. Вот так нормальные люди и становятся Пожирателями смерти.
Конечно, ничего подобного я не делаю. Да у меня бы и не получилось. Палочки на входе у нас не отбирали, но в зале суда действуют чары, блокирующие почти всю магию. Поэтому я просто вскакиваю с неудобного кресла и ору не своим голосом, окончательно потеряв контроль над собой:
– Вы смеете называть меня хамом после того, как открыто обвинили в пособничестве Волдеморту? Да за такое мне следует прямо сейчас вызвать вас на дуэль! Впрочем, вы, по крайней мере, говорите то, что думаете. А многие из присутствующих помалкивают, хоть и согласны с вами. А встать и высказаться у них кишка тонка, потому что только и способны за спиной косточки перемывать. Трусы и лицемеры!
– Мистер Лонгботтом, я понимаю, что вы взвинчены… – успокаивающе произносит Кингсли.
Но у меня нет ни малейшего желания его слушать.
– Да ни черта вы не понимаете! – кричу я, сжимая кулаки. – Ни черта! Хотя от вас я ожидал большей душевной чуткости. Вы ведь тоже сражались с Волдемортом, долго были в бегах. А теперь что? Я не о себе сейчас говорю – мне, как вы уже, наверное, поняли плевать на все. Но Северус, черт побери, сделал для магического мира больше, чем весь ваш Орден Феникса вместе взятый! И у вас поворачивается язык спрашивать, не тащил ли он меня в постель силой!