Отрезок пути
Шрифт:
– Это не совсем так, – возражаю я. – Каждый декан ставит на первое место своих студентов, это вполне нормально. Просто у него характер такой. Если он, например, заявляет: «Лонгботтом, вы безмозглый криворукий болван!», это не означает, что он меня ненавидит и мечтает сплясать на моей могиле, а говорит лишь о том, что я рассыпал ингредиенты для зелий.
– Никому не приятно слышать такое в свой адрес, – замечает Янг. – Неужели вас это не задевало?
– Я привык, – я пожимаю плечами.
Еще бы я не привык, когда мне с детства внушали, что я – никчемное
– И потом, у него чувство юмора такое, – добавляю я.
– Какое? – заинтересовано спрашивает Янг.
– Ну, я даже не знаю, как это назвать… Вот вроде бы и наговорил гадостей, но, черт возьми, как же красиво!.. – я невольно улыбаюсь, вспоминая его шуточки.
– Он над Амбридж издевался, – неожиданно заявляет Джинни, – когда она нас схватила и начала требовать у него Веритасерум. Чуть до нервного срыва ее не довел, а ведь даже голоса не повысил! Я тогда еще подумала, что он, наверное, не такой уж гад – просто характер скотский. Нас-то он прикрыл и помощь вызвал.
– И над Алекто Кэрроу он тоже издевался, – говорит Луна. – Помнишь, Невилл, мы тогда чудом смех сдержали?
Я-то помню, а вот Луне хорошо бы помолчать – не хватало еще, чтобы история с Ризус Моверией всплыла. Вряд ли нас за это отправят в Азкабан, но лучше не рисковать. Я пока как будто даже на Янг неплохое впечатление произвожу, а от моих показаний многое зависит.
Но Луна и сама, видимо, что-то понимает, потому что тему решает не развивать.
– В общем, с ним вполне можно нормально общаться, если не принимать все близко к сердцу, – заключаю я. – Другое дело, что такие шуточки кажутся людям смешными, когда они направлены на кого-то другого, в идеале – на кого-то неприятного. А над собой посмеяться мало кто способен. Не говоря уже о том, чтобы красиво ответить в тон.
– С этим трудно не согласиться, – усмехается мадам Янг.
– Мистер Лонгботтом, профессор Снейп не рассказывал вам, почему он решил принять сторону Дамблдора? – спрашивает усатый.
Я встречаюсь взглядом с Гарри, который смотрит на меня очень подозрительно. Наверное, пытается понять, что мне известно. Не слишком много, но не так уж и мало. Но выплескивать здесь столь личную информацию я категорически не собираюсь.
– Сам он ничего не говорил, сэр. А я предпочитал не задавать таких вопросов.
– Почему? Неужели вам не было любопытно? В вашем-то возрасте…
Интересное дело, почему многие думают, что, если мне семнадцать, то я обязательно должен обладать мозгами тролля и тактичностью великана?
– Потому что меня это не касается! – резко отвечаю я, не сумев справиться с раздражением. – Профессор Снейп помогал нам, защищал, как мог, без него мы бы просто не выжили! Я благодарен ему и не считаю себя вправе лезть к нему в душу и топтаться там грязными ботинками!
Мендус, слегка смутившись, ерзает на скамье.
– У кого-нибудь еще есть вопросы к мистеру Лонгботтому? –
– У меня есть, – произносит бледная волшебница. – Нам известно, что Амикус и Алекто Кэрроу запирали студентов первого курса в подземельях. Почему профессор Снейп никак им не помешал, несмотря на свои полномочия?
– Первокурсников Кэрроу запирали только один раз, – отвечаю я. – Они хотели таким образом поймать нас, рассчитывали, что мы отправимся их вызволять. Незадолго до этого в школу наведался Волдеморт и велел ужесточить меры. Вот они и воспользовались. Профессор Снейп не мог рисковать, если бы его сняли с должности за неподчинение приказам, он вообще ничем не сумел бы нам помочь.
Волшебница поджимает губы. Члены Визенгамота переглядываются, но молчат.
– Вам есть, что добавить к своим показаниям, мистер Лонгботтом?
Я качаю головой. Вроде бы все уже сказал из того, что можно было говорить. Есть, конечно, еще кое-какие моменты, которые можно было осветить, но, думаю, лучше не перегибать палку. Эти ребята – народ подозрительный.
Похоже, все, наконец, закончилось, меня сейчас отпустят на место, а Северуса оправдают. Но отпускать меня Кингсли почему-то не спешит. Вообще, он ведет себя как-то странно. Поглядывает на меня украдкой, вздыхает, теребит пальцами свою серьгу, кусает губы. Точно он не министр магии, который проводит судебное заседание, а подросток, лихорадочно размышляющий, признаваться родителям, кто разбил вазу, или понадеяться, что они обвинят кота.
– Мистер Лонгботтом, – наконец, произносит он, глядя куда-то в сторону, – я должен задать вам еще один вопрос.
– Конечно, господин министр, – я киваю, не скрывая удивления.
– До меня дошли слухи, что вас и профессора Снейпа связывали отношения, более близкие, чем это допустимо между учеником и директором школы. Иными словами, вы состояли в предосудительной связи, – монотонно говорит Кингсли, по-прежнему не глядя на меня. – Вы можете подтвердить или опровергнуть эту информацию?
В зале суда воцаряется тишина. Я холодею и почему-то перестаю чувствовать пальцы на ногах. Откуда, черт побери, он узнал??? Я смотрю на Джинни, но она делает большие глаза и едва заметно мотает головой. Аберфорт? Нет, он только руками разводит… Да и с чего бы им так подло меня подставлять? Они порядочные люди, и мы дружим… Но кто тогда?
Я дурак. Среди тех, кто в курсе, есть только один человек, способный поступить со мной – с нами – подобным образом. Альбус Дамблдор. Гнусный старик даже из мира мертвых продолжает портить нам жизнь. Конечно, он решил отомстить мне за то, что я тогда на него наорал! Вот и растрепал все Кингсли, которому я сам советовал поговорить с портретами директоров. Но почему тогда Финеас ни о чем меня не предупредил? Может, Кингсли беседовал с ними после того, как я к нему заходил? Но ведь мог же он найти какой-то способ! Да и эльфы тоже – они ведь всегда знают, что творится в школе. Хотя у них сейчас нет ни минутки свободной…