Отродье. Охота на Смерть
Шрифт:
"Первый блин всегда комом!" — успокоила она себя и снова зажмурилась.
На этот раз Арина представила, что вдыхает не воздух, а ту самую энергию, из которой соткан мир, вдыхает медленно, очень медленно. Где-то на середине вдоха немыслимо закружилась голова. Но торопиться в магии не стоит, поэтому Арина перетерпела, вновь осторожно перенаправив энергию через руки в тело подруги. Когда головокружение полностью прошло и покалывание прекратилось, она открыла глаза и обомлела. Это была сказка. Невероятный сон. Арина чуть не закричала
Это выглядело, как если бы кто-то капнул каплю туши в трёхлитровую банку воды. Бледный дымок в прозрачном теле Гиты пришёл в движение, заклубился, ожил. Её руки наполнились размытыми кусками плотного тумана, в тех местах, где фрагменты были особенно плотными, даже проявились цвета — светлой джинсовки, красного лака на ногтях.
Воодушевлённая первым успехом, Арина заулыбалась и с утроенным энтузиазмом принялась за лечение. Минут десять спустя, она почти теряла сознание от усталости. Но с другой стороны Гита оживала на глазах: её щёки покрылись лёгким румянцем, сошли синяки под глазами, исчезло большинство следов от укусов Эклеров. В очередной раз, прогнав энергию сквозь своё тело, она поймала себя на мысли, что со стороны процесс, должно быть, напоминает надувание резиновой куклы.
— Когда поправишься, я всё тебе расскажу, посмеёмся вместе, — устало сказала она.
2
— Что ты мне расскажешь? — тихо спросила Гита.
Арина прослезилась от счастья. Вот он — результат! Теперь уже не важно, сколько было потрачено сил, всё потеряло значение — Гита пришла в себя, она непременно поправится, и много лет спустя за чашкой чая с малиновым вареньем они будут вместе вспоминать сегодняшний эпизод, подкалывая друг друга фразами типа: "а ты такая…, а потом я взяла и очнулась!".
— Дорогая, я всё тебе расскажу, а сейчас отдыхай!
ОСТАЛОСЬ 20 часов 30 минут.
Но, судя по всему, подруге стало намного лучше, так как она приподнялась, благодарно улыбнулась, поправила волосы:
— В могиле будем отдыхать! А что с медиумом?
О ужас! Столько всего произошло, что Арина напрочь забыла о девочке-эмо, она ахнула:
— Гита, я не знаю… Сначала ты закричала, потом напали Эклеры, потом из неоткуда появился Вадик, потом выстрелы — я не могла думать обо всём сразу…
— Вадик? Какой Вадик?
— Наш! Наш Вадик! Я не поняла, что с ним случилось, но, когда ты упала, он появился и дал оружие…
— Ладно, по пути всё расскажешь. Нам во что бы то ни стало надо найти девочку, если она до сих пор одержима навязанной эмоцией — это может плохо кончиться.
— Да, да, конечно! Идём! Ты можешь встать?
Гита могла, но обе были настолько истощены, что еле передвигали ногами, поддерживали друг друга, чтобы не упасть, как две инвалидки.
— Значит, Вадик дал тебе оружие? — спросила Гита, когда Арина закончила свой рассказ, — а где оно сейчас?
— Автомат? Он остался там… — она обернулась, но не увидела
— Я верю, верю, наверное, это какое-то магическое свойство — позже разберёмся. И ты говоришь, что из рук и ног Вадима торчали верёвки?
— Да, отвратительные! Брр…
— Хм, я читала о подобных случаях, но все они восходят к древним легендам, мифам, не думала, что мы встретимся с чем-то таким…
Арина перебила подругу:
— Так с чем конкретно мы имеем дело? Вадик выглядел потерянным, несчастным, я беспокоюсь за него!
— Трудно сейчас говорить, но вообще это похоже на порабощение души. Кто-то чрезвычайно сильный захватил его в плен. Пленённая душа не способна действовать по собственной воле, она исполняет приказы хозяина. Вот тут мы и возникает загвоздка, потому что я сомневаюсь, что есть волшебник, который бы нам симпатизировал, спасал от Эклеров, но при этом порабощал Вадима… Странно…
Арина на всякий случай внимательно изучила собственные ладони — не проявились ли случайно узлы и верёвки и у неё:
— Но Вадик ведь не вчера родился, может он как-то почувствовал, что нам грозит опасность и смог помочь?
Гита скептически покачала головой:
— Всё может быть, но я никогда ни о чём подобном не слышала… Раб — есть раб. Гляди! Вот же наша девчонка!
Хрупкое тело одиноко лежало на скамейке. Со стороны можно было подумать, что девочка умерла — выглядела она уж слишком бледной. На детских щеках остались вполне естественные следы от потёкшей из-за слёз туши.
Гита присела у лавочки:
— Бедняжечка, не представляю, через что ей пришлось пройти…
— Как ты думаешь, с ней всё в порядке?
— Понятия не имею, если она слишком долго была во власти эмоции, вполне могла сойти с ума, шизофрения, навящивые идеи, паранойя и всё такое…
— Гита, пожалуйста, не пугай меня, мне и так страшно, — Арина безумно переживала за медиума, — я никогда себе не прощу, если она пострадала из-за меня… Как я могла о ней забыть? Почему не остановила это?
Подруга прикоснулась к бледному виску девочки, та шевельнулась во сне:
— Знаешь, это в высшей степени странно, но наваждение спало, похоже, она просто спит. Не понимаю. Вообще-то остановить это мог лишь тот, кто начал, но… Чертовщина какая-то! Нам поскорее нужно вернуться на базу, Прад должен разобраться… Мы и так много времени потеряли… Давай, разбуди её!
Арина попятилась:
— Я? Почему я? Давай ты, я и так сильно ей навредила! Гита, я не могу!
— Чепуха. Ты же шепнула слово, теперь она послушается лишь тебя, ну же…