Отрок московский
Шрифт:
– Тебе-то что за дело? – Парень очень внимательно следил за противником. Нет, поймать себя он не даст. Разговоры разговорами, а движение ног непременно выдадут начало атаки.
– Так чего ты шел за мной, если ты нездешний?
– Ни за кем я не шел! Я сам по себе хожу!
– А может, ты воришка? С чего бы это отроку по ночам шляться около Верхнего замка?
– А может, это мне караул крикнуть?
По тому, как дернулись туда-сюда глаза собеседника, Никита понял, что попал по больному месту. Вряд ли это вор или конокрад,
– Давай так, – вдруг предложил незнакомец. – Ты мне поможешь, а я тебе. Если смогу.
– Как ты мне поможешь? – Парень по-прежнему ожидал подвоха. – Через стену перебраться?
– Эка ты загнул… Я летать не умею.
И в этот миг гулко ударил колокол.
Никите сперва показалось, что тягучий, низкий звук зародился прямо над его головой. Он поднял глаза… И едва не прозевал удар.
К счастью, они с Гораздом многократно отрабатывали эту связку: колено, висок, локтем в затылок. Поэтому в прыжке парень ушел с линии атаки и подъемом стопы с размаху припечатал нападающего в затылок. Тот ухнул в сугроб, но, когда Никита развернулся, чтобы убраться подобру-поздорову, вывернулся и схватил его за ногу.
«Ишь какой! Обухом не пришибешь!» – подумал ученик отшельника, перехватывая потянувшуюся к горлу кисть. Мгновение-другое они боролись под тревожный колокольный перезвон, а потом Никите удалось захватить руку противника на болевой прием.
Захватить и придавить. Затрещали связки, захрустел сустав.
– Все, все, вьюноша… Победил, – прошипел незнакомец сквозь зубы. – Да отпусти руку – сломаешь!
– Как бы не так. Лучше уж сломаю, чтобы ты не мешался.
Мужик замолчал. Только сопел сердито. Потом вдруг сказал будничным голосом:
– Ты знаешь, чего они в набат ударили?
– Не знаю. И знать не хочу. – Никита ни на миг не ослаблял захват – мало ли что.
– А зря. Это литва к стенам подступила. Если сегодня в Верхний замок не заберемся, то уже и не получится – караулы удвоятся.
– Шутишь?!
– Какие уж шутки. Отпусти. Христом Богом тебя прошу, поговорим по-человечески.
– Тебя отпустишь, а ты опять кулаками махать?
– Ты тоже не дурак помахаться.
– А кто первый начал?
– Ну я… Извини, отрок. Я думал – ты подсыл ливонский. Ну хочешь, на церковь перекрещусь, что не буду драться?
– Крестись.
– Так ты руку держишь! Я что, басурманин, левой креститься?
– Ладно!
Никита разжал пальцы и убрал ногу, которой придерживал плечо незнакомца. Перекатившись на живот, тот выдохнул:
– Спасибо, вьюноша. – Сел, потер локоть и размашисто перекрестился на колокольный звон. По-православному, справа налево. – Прости, что я на тебя набросился. Слушай, отрок, а кто тебя драться учил?
– Был учитель.
– Не по-нашему дерешься, не по-русски…
– Зато… – начал было парень, но замолчал. Он хотел сказать:
Неизвестный мужик тоже оценил его скромность.
– Молодец, отрок. Уважаю. Я только про одного бойца на Руси слышал, что так драться умеет, только… ладно! Не время сейчас лясы точить. Тебе в Верхний замок надобно? Не отвечай. Я и так догадался. Мне тоже. Поручение у меня от князя Юрия Даниловича.
– Да ну? – Никита выпучил глаза. – А у меня от Ивана Даниловича. – И прикусил язык.
– Так ты отрок московский, что ли?
– Ну…
– Не из тех ли ребят, что князь Иван с рыцарем-крыжаком отправлял?
– Ты откуда знаешь?! – поперхнулся парень.
– Оттуда… Думаешь, за кем меня отправили?
– Неужто за братом Жихарем?
– За ним, родимым. Меня, к слову сказать, Васильком кличут.
– Так ты из Москвы, Василько?
– Бери повыше. Из Новгорода.
– Из Новгорода?
– Ну да. Ловцы мы. У боярина Евсея на службе.
– Так ты не один?
– Вестимо, не один. Меня на разведку отправили. Рыцарь Жоффрей в Верхнем замке прячется. Надо бы прикинуть, как его оттуда выколупнуть. Ты тоже за ним?
Никита почувствовал, что краснеет.
– Нет. Я о нем и не думал даже, – честно ответил он.
– Чего ж ты тогда через стену лезть удумал?
– Да… – Парень замялся.
– Зазноба, не иначе? – ухмыльнулся новгородец. – Да ладно! Чего потупился, как красна девица? Дело молодое. Из княжьей челяди кто?
– Нет. Она смолянка. Ее похитили и сюда привезли.
– Кто это на Руси девиц похищать удумал? – Голос Василька посуровел. – Или немцы балуют?
– Нет, не немцы. Мадьяры.
– Мадьяры? Ты уж извини, вьюноша… Тебя как звать-то, к слову?
– Никитой кличут.
– Так вот, извини, Никита. Уж больно твои речи на сказку похожи.
– Это мадьярский боярин, из Пожоня, – обиделся парень. – Я за ним от самого Витебска гонюсь. А сюда, между прочим, он вместе с рыцарем франкским приехал. К одному и тому же немцу дело у них.
– Как немца-то звать? – быстро спросил ловец.
– Фридрих. Фридрих фон Штайн.
– Ну, так и есть! Это ж правая рука Готфрида фон Роге, Великого магистра! Боюсь, брат Никита, нам по-любому вместе идти придется. Как говорится, одной веревочкой связаны.
– Так я и собирался через стену и на княжеское подворье. Я вчера одного из охранников Андраша Чака выследил.
– Андраш Чак – это пожоньский господарь, что ли? Наслышан я про него, наслышан.
– И чего ты наслышан?
– После как-нибудь расскажу. Сейчас время терять жалко.
Василько поднялся, отряхнул снег с портов.
– Так как же мы? – удивился Никита. – Набат бьют. Сейчас все проснутся…
– Уже проснулись. Войско на стены выводят. Те стены, что посад окружают, им тоже защищать надобно, так ведь?