Отрок (XXI-XII)
Шрифт:
"Пургу Вы, конечно, гоните, сэр Майкл, но выглядит весьма многозначительно. Дед должен клюнуть".
Дед клюнул:
– Знают, значит.
– Пробормотал он негромко.
– Только попы или князь тоже? Нет, Вячеслав только приехал, не мог прознать, а попы против сотничьей гривны и не пикнули. Значит одобряют?
– Илларион Православный орден создать хочет.
– Напомнил Мишка.
– Может с Погорынского воеводства и собирается начать?
– Может и собирается… - Машинально ответил дед, думая о чем-то своем.
–
– Не выдержал, в конце концов, Лавр. Батюшка, да объясни ж наконец!
– А?
– Корней уставился на сына, словно только сейчас заметил его присутствие.
– Чего тебе, Лавруха?
– Что за грамота, батюшка? О чем вы с Михайлой речь ведете? При чем тут попы, да еще туровские?
– Кхе… - Дед неожиданно подмигнул Мишке.
– Задурили мы твоему дядьке голову, Михайла? А?
– Так может, объяснишь, деда. Я-то тоже не очень точно знаю.
– "Прикинулся шлангом" Мишка.
– Так только, намеками.
– Кхе… В общем, такое дело… - Дед все еще колебался.
– Славка… Князь Ярослав Святополчич, когда на Волынском столе сидел, грамоту мне пожаловал… На боярство и воеводство Погорынское.
– Дед умолк, снова о чем-то задумавшись.
Мишка затих, боясь спугнуть удачу. Ляпнешь что-нибудь не то, и дед, из чувства противоречия, возьмет и упрется, с места не сдвинешь - упрям сотник Корней, временами, как баран. Лавр тоже немного помолчал, но потом опять не выдержал:
– Ну, так и что, батюшка? Князю виднее: кого чем награждать. Что, пропала грамота, что ли?
– Да не пропала, Лавруша, не пропала. У Федора она хранится до сих пор.
– Так что ж тогда?
– Понимаешь, сынок.
– Дед впервые за все время, что помнил Мишка, назвал Лавра сынком.
– Князь Ярослав всегда считал, что имеет наследственные права на туровские земли, а князь Мономах, как раз наоборот, этих прав за ним не признавал. Так Славка… князь Ярослав Святополчич извернулся - взял и приляпал на грамоту отцовскую великокняжескую печать. И год поставил тот, когда еще его отец Святополк Изяславич Великим Киевским князем был. Так что, ни Мономах, ни Мономашичи эту грамоту оспорить не могут, но нечестно же!
"Ну и друг молодости у лорда Корнея был, позвольте Вам заметить, сэр Майкл. Трижды женат, причем последнюю жену выгнал с ребенком. Иностранных интервентов на Русь приводил, документы фальшивые фабриковал. Извините за прямоту, сэр, но пробы ставить негде, ей Богу!".
– Ну и что?
– Похоже было, что Лавру плевать на юридические тонкости.
– Или ты, батюшка не заслужил? Одно только Палицкое поле вспомнить! Ведь всех спас тогда! Что там князь куда приляпал, не наше дело - княжье. Тем более, что с покойника уже не спросишь, а оспорить, как ты сказал, невозможно. Да и не знает об этом никто… - Лавр осекся, вспомнив, видимо, мишкины намеки, на Туровских попов.
"Блин! Надо было правду говорить! Испугается дед епископской своры, да и откажется от воеводства. Дурак, на кой было врать? Мать пожалел? Да чтобы ей дед сделал?".
–
– Заключил Лавр.
– Оспорить нельзя, и ты заслужил! Вот так!
В подтверждение своих слов Лавр стукнул себя кулаком по колену и выжидающе уставился на отца.
– Заслужил, не заслужил… Гм… Оно, конечно… - Дед поднял с пола кувшин со сбитнем, поболтал, прислушиваясь: сколько там осталось, но наливать себе не стал.
– Съездить, что ли? Нет, снега вот-вот падут, да и дел не перечесть. Вот дороги просохнут, тогда съезжу. Ладно, Михайла!
– Дед еще секунду поколебался последний раз и торжественно провозгласил: - Приговариваю: воеводству Пригорынскому быть!
Лавр шумно вздохнул и весело подмигнул Мишке. Мишка тоже подмигнул в ответ и только тут почувствовав, как взмок, принялся расстегивать на себе полушубок.
– Ишь, разморгались!
– Дед и сам не удержал улыбки.
– Давай, Михайла дальше излагай, чего ты там собирался… Не упомню уже.
– Дальше просто: нужны люди, для которых твое воеводство - дело такое же важное, как и для тебя самого, чтобы они за твое воеводство горой встали, если придется, то и с оружием!
– Да где же я таких людей возьму?
– дед дурашливо охлопал себя, заглянул по очереди под обе полы кожуха, даже приподнял отстегнутый протез, словно под ним мог кто-то спрятаться.
– Или ты опять людей из головы рожать собрался?
– Ага, деда. Из головы!
– Жизнерадостно согласился Мишка.
– Ты - граф, тебе нужны бароны! Пожалуй десятникам, которым доверяешь, земли в твоем воеводстве и по пятку холопских семей из добычи. Поверстай их в воеводское боярство. Из твоих рук получат, за тебя стоять и будут, а придет время (прости деда, жизнь есть жизнь) и за твоего наследника. Потому, что нет Лисовинов на воеводстве, нет ни их боярства, ни земель.
– Кхе… Вот оно как… Лавруха, ядрена Матрена… Михайла, ты это…
Дед непритворно растерялся, зрелище было совершенно удивительное.
– Что ж я как князь? Со своими боярами… Да-а-а… Кхе! Поганец!!! Удивил! Нет, ну как измыслил! Лавруха, ты слыхал? А? Поганец! Умница! Поди сюда, внучек, дай я тебя… Эх, Фролушка бы, покойник, порадовался. Ну как измыслил! Лавруха, да ну его к лешему это сбитень, вели… Там у нас в погребе, вроде бы, пиво еще оставалось, вели принести, и закусить чего-нибудь.
"Ну и как Вам, сэр, в шкуре змия-искусителя? Нет, но правильно же все! Надо, надо феодализм строить, по нынешним временам - передовое общество!".
– Деда, кого в бояре-то поверстаешь?
– Ну, придумаем… Потом.
– Сейчас надо решать, - возразил Мишка - чтобы завтра дядя Лавр мог выбрать: кого из холопов нам оставить, кого твоим боярам пожаловать.
– Кхе! Лавруха, да пошли кого-нибудь за пивом! Ну… Луку можно, Алексея Рябого еще… Люди верные. Кого ж еще-то?
– Может, Игната?
– Предложил Мишка.
– Молод больно.
– Зато верность проявил, - поддержал племянника Лавр - и ратники его десятником выбрали.