Отрок (XXI-XII)
Шрифт:
– Эх, ядрена Матрена!
– Дед стукнул себя кулаком по колену.
– Он же сегодня ночью убег! И по следам вышло, что к Нинее. Как развязался-то, я же сам веревки проверял?
– Не развязался он, батюшка, - Лавр досадливо поморщился - веревки перерезаны были, я смотрел. Помог ему кто-то.
– Это кто ж у нас такой шустрый завелся?
"Ну, сэр, получите и распишитесь…Кто-то по лестнице топает, наверно пиво несут, может, отвлекут?".
– Это я, деда.
–
От возмущения у деда даже не нашлось слов.
"Ну да, только что: "Умница! Поди сюда, внучек" - а теперь…".
– Да как ты посмел?!! Щенок!!! Самым умным себя…
– Деда, пиво принесли!
В дверях действительно застыли раскрыв рты Анька-младшая и давешняя девчонка из новой родни.
– Да я тебя в этом же пиве и утоплю!!! Как кутенка!!!
Дед ухватил Мишку за шиворот, словно и вправду собирался утопить в жбане с пивом. Мишка неловко шевельнулся, раненую ногу дернула боль.
– Ой, нога, нога!
– Тьфу, ты ж еще и дырявый!
– дед отпустил Мишку и обернулся к девчонкам. А вы чего вылупились? Вон отсюда!
Девчонки попятились к двери.
– Пиво оставьте, дуры! На пол ставьте, видите: некуда больше!
Жбан с пивом и поднос с едой брякнулись об пол и по лестнице застучали торопливые шаги.
– Выпороть тебя снова, что ли?
– Наорав на девок, дед, похоже, немного успокоился.
– Чего с ногой-то?
– Повязку сдернул, присохшую.
– Снимай штаны, книжник. Лавруха, глянь: что там у него?
– Деда, я же для пользы, в обмен.
– Начал объяснять Мишка.
– Снимай штаны, говорю. Какой обмен, на что?
– На средство от заклятия, чтобы тетку Татьяну вылечить. И чтобы тебе руки развязать.
– Мне?
– не понял дед.
– Руки?
– Ну, да! Ты ж его на костер ставить не собирался, и отпускать невместно, а так: убег и убег. Тебе ничего и делать не надо.
– Благодетель, ядрена Матрена…
– Да погоди ты, батя!
– Лавр даже позабыл свою обычную робость перед отцом.
– Миша, средство-то верное?
– Вернее некуда.
– Уверенно заявил Мишка.
– Только из кузни надо всех выгнать, и что б рядом никто не шлялся, а горн оставить горящим. Приведешь тетю Таню туда, и я все, что надо при тебе сделаю.
– Ты что, колдовать собрался?
– Встревожился Лавр.
– Наоборот, изгонять колдовство. Святой воды надо будет немного. Есть у тебя, дядя Лавр?
– Есть. Пошли, прямо сейчас.
"Ой, я же куклу еще не сделал! Срочно изобретаем причину для отсрочки".
– Нет, надо с утра, чтобы потом весь день в кузне работали, и горн, как следует, выгорел. А золу выгрести и подальше от дома унести, а лучше в полынью спустить, чтобы вода унесла.
– Михайла! Точно знаешь, что делать надо?
–
– Знаю, деда. Конечно, лучше бы, чтобы отец Михаил, но он же болен. Я справлюсь.
– Взгреть бы тебя за самовольство… - Дед вздохнул и прощающее махнул ладонью.
– Ладно. Ну что там у него с ногой, Лавруха?
– Ничего страшного, батюшка. Повязку сдернул, но крови почти нет. Значит, завтра с утра?
– Да. Тете Тане не говори пока, а то ночь спать не будет. С утра объясни, чтобы не пугалась. Ничего страшного не будет.
– Объяснил Мишка и просительным голосом добавил: - Деда, налей пивка.
– Мал еще, сбитень пей.
"Блин! Да когда ж я вырасту? Детство золотое, туды его в качель!".
– Лавруха, чего задумался? На-ка, вот, выпей. Михайла, на чем мы остановились-то?
– На Нинее, деда.
– Ага!… Кхе! И что?
– Она прекрасно понимает, не может не понимать, что раз мы сохраняем свою энергетику аж в восьмом колене, то наш род вполне может стать, со временем, таким же древним как ее. А это значит, что мы люди долга и чести.
– Долга и чести…- Повторил за Мишкой дед.
– Хорошо сказал! Ну и что?
– А то, что, либо она будет с нами, либо мы ее убьем. Не по злобе, а потому, что должны так поступить. За нами, без малого, тысяча человек, и мы не можем такую опасность под боком оставлять.
– Так и скажешь?
– Удивился дед.
– Понадобится, так и скажу.
– Твердо пообещал Мишка.
– Но думаю она сама все поймет и предложение наше примет. А предложу я ей вовсе и не кланяться нам, потому что это ей, действительно, невместно. Скажу я так: "Воевода Корней…".
– Мишка отхлебнул остывшего сбитня, с завистью глянул на кувшин с пивом и решил мелко нагадить: - Деда, а может, для нее лучше сказать: "Воевода Корзень"?
– Лавруха, гляди-ка, наш пострел везде поспел!
– дед возмущенно хлопнул себя ладонями по коленям.
– Все слышал, обо всем знает. Ох, драть тебя, Михайла, не передрать! Ладно, скажешь: "Корзень", но больше никому! Наипаче, отцу Михаилу. Понял?
– Понял, не протреплюсь. Значит, скажу так: "Воевода Корзень, принимая на себя заботу о Погорынских землях, ПРИЗНАЕТ за тобой и твоими наследниками право на боярство, а для поддержания боярского достоинства передает тебе во владение пятнадцать холопских семей. А для защиты и порядка, размещает в твоей веси воинскую школу и базу Младшей стражи".
– Признает… Это хорошо. Вроде как, была ты боярыней, боярыней и осталась, а мы к тебе со всем уважением.
– Да, - Добавил Мишка.
– И не жалует холопские семьи, как другим, а передает, то есть восстанавливает должный порядок. Боярыню кто-то кормить должен, а она людьми управлять.