Отряд
Шрифт:
– К судейскому здешнему пошел… как его?
– К прево?
– Ну да, к нему. Ему, Митьке-то, вишь, милостыню хорошо подали - рубаху с козьей жилеткой себе прикупил и пошел к прево. Разузнаю, говорит, что там к чему… Заодно из дому выпровожу. Ну, как и договаривались…
– Надеюсь, в этом ему повезет, - усмехнулся юноша.
– Пойду проведаю… Да, ежели что - знаешь, что с садовником делать…
– Сделаем… - Прохор вновь укрылся в кустах.
А Иван, ускоряя шаг, направился по неширокой улочке в сторону городской ратуши, к зданию судебных заседаний. Хороший городок Онфлер, красивый! Везде аккуратно подстриженные деревья, зеленые лужайки, цветы. Мощенные булыжником улочки чистые,
Итак, никаких грамот при себе у паломника нет - это друзья выяснили сразу, как только настигли беглеца у церкви. Прохор живо его прижал, а Митька тем временем ощупал одежду - не было ничего! Ни под рясой, ни в поясе - нигде.
Не дурак оказался послушник, спрятал грамоты, чтобы с собой не таскать. Спрятал. Ну, и черт с ним, главное - сам нашелся. Теперь остались сущие пустяки - грамоты отыскать. Прохор предложил сразу - пытать, однако Иван от того отказался, знал: есть такие люди, для которых любая пытка - праздник. Фанатики называются. Вот и садовник этот, похоже, из таких. Потому свистнул Ивану да велел отпустить послушника. Однако глаз не спускать! Хотя, с другой стороны, куда тот денется? Наверняка ведь мессу выстоит… Ну, пусть Прохор следит… Однако где же Митька?
Иван дошел уже до самой ратуши, прошелся, с любопытством разглядывая утопающее в плюще и цветах здание. Ага, вот, кажется, в этой пристройке - зал судебных коллегий… Пожав плечами, заглянул в приоткрытую дверь…
И тут же громко чихнул!
Босоногий слуга энергично орудовал метлой. Ух, и пыли же поднял! Оглянулся на чих… Ба! Митька!
– Хо, Иване!
– бросив метлу, обрадовался тот.
– А я уж давненько жду.
– А где прево? Стража?
– Х-ха!
– подбоченился Митрий.
– Я к нему, как и было уговорено, прибежал - запыхавшись, язык на плече - ну, чистый гонец из той дальней деревни, Сен-Гальен, про которую козопас рассказывал. Отдышался, потом так и сказал - Лохматый Жаку гонит, гад, кальву безо всякого разрешения, да еще из чужих яблок. Уже три бочки нагнал!
– А не забыл сказать, что тебя послал староста?
– Какое там!
– Митька махнул рукой.
– Они - прево со стражниками - и спрашивать ничего не стали. Как услыхали про бочки, враз собрались, да на коней! Только я их и видел.
– А чего это ты тогда тут… - Иван кивнул на метлу.
– Так залу сторожу, да и вообще… Пара человек уже заглянули - и ничего.
– Молодец!
– Там, в шкафу, за кафедрой, судейский плащ висит, - продолжал информировать Митрий.
– И шляпа. И пара мантий.
– А книги случайно никакой нет?
– Да есть… Кажется, Библия…
– Библия? А нам без разницы.
– Иван размашисто перекрестился.
– Ох, прости Господи, велик, конечно, грех, да иначе никак. Не для себя стараемся, а для-ради Отечества нашего! Вот что, Митька, беги-ка к Прохору. Сейчас как раз кончится месса - хватайте послушника в охапку и тащите сюда, да поживее.
– Сделаем!
– Смешно выпятив грудь, Митрий кивнул и побежал исполнять указание.
Послушник, притащенный Прохором и Митькой и усаженный на неудобную скамью зала судебных коллегий, ошарашенно хлопал глазами.
– Еще раз спрашиваю: ты ли есть некий Грегуар, садовник, не так давно сбежавший из монастыря Мон-Сен-Мишель?
Судейский чиновник - прево, бальи либо даже сам королевский интендант - выглядел на редкость представительно и важно: черная мантия с ослепительно белым воротником «мельничий жернов», из-под которой виднелась роскошная, наверняка шитая золотом перевязь; такая же черная, широкополая, надвинутая на самые глаза шляпа. Лица чиновника было не разглядеть - он сидел за столом спиной к окну с прикрытыми ставнями,
– Итак, я повторяю свой вопрос, - звучно произнес судейский.
– Ты - Грегуар-послушник?
– Я.
– Грегуар потупил очи.
– А что случилось?
– Ха! И он еще осмеливается спрашивать? Отец Раймонд, настоятель монастыря на горе Святого Михаила, подал в бальяж жалобу о том, что некий послушник, именем Грегуар, садовник, изготовил поддельную финансовую грамоту, посредством которой имеет намерения от имени обители присвоить себе крупные суммы в банковской конторе братьев Клюве! Так?
– Что вы такое говорите, ваша милость? Клянусь святой Катериной, я…
– Молчать!
– Чиновник хлопнул по столу какой-то толстой книгой.
– Сию грамоту видел у тебя добропорядочный семьянин господин Мерсье - боцман со «Святой Женевьевы»! Или ты не плыл на этом судне?
– Плыл.
– Вот видишь! Далее… Ты, Грегуар-садовник, оказывается, совершил изнасилование некоей девицы Катрин Офли, девственницы, вернее теперь уже бывшей девственницы, которая тоже подала жалобу господину королевскому интенданту.
– Изнасиловал?! Да это же ложь, ложь! Я все время находился в монастыре на горе Сен-Мишель, это кто угодно из братии подтвердит!
– Точно подтвердит?
– В голосе судьи послышались благосклонные нотки.
– Честно говоря, ты, послушник Грегуар, производишь на меня благоприятное впечатление… в отличие от девицы Катрин Офли, которая, очень может быть, тебя зачем-то оклеветала.
– Так и есть, ваша милость!
– Ладно, завтра здесь будет проездом отец Николя, архивариус из аббатства…
– Отец Николя!!!
– обрадованно воскликнул послушник.
– Надеюсь, он подтвердит твои слова…
– О да! Несомненно!
– И, конечно, захочет ознакомиться с грамотой…
– Да нет у меня ничего подобного!
– Нет? И ты сможешь поклясться в этом на мощах святой Катерины?
Послушник замялся - открыто святотатствовать даже ради брата-иезуита? Пожалуй, это был бы уже перебор.
– Видишь эту книгу, послушник Грегуар?
– Судейский поднял со стола пухлый том.
– Знаешь, что это? Большой кутюм Нормандии! Сборник всех и всяческих законов. Клянусь, если в нем найдется хоть одна статья, подходящая для твоего дела, я тебя тут же отпущу. Естественно, с соблюдением всех необходимых формальностей.