Отряд
Шрифт:
– А и прокачусь!
– Парня, видно, заело.
– На спор?
– На спор!
– Иван азартно протянул руку.
– Что ставим?
– Алтын!
– Алтын? Согласен… Ну, что стоишь? Иди, прокатись.
Прохор замялся - к церкви как раз подошли какие-то девушки в беличьих шубках, и ему не очень хотелось выглядеть глупо. Вот, скажут, несется на санках этакая орясина - в детство впал, что ли? Девки, как назло, не уходили, наоборот, во все глаза смотрели на горку, шушукались. И Прохор наконец решился.
Сдвинув набекрень
– А что, девушки, прокатимся?
Девчонки оглянулись и засмеялись:
– А у тебя санки есть?
– Так вон, спросим у ребятишек!
Иван даже позавидовал - вот ведь повезло черту!
И в самом деле, Прохор живо отыскал санки, длинные, с полозьями, усадил девок и, присвистнув, помчался под гору. Эх, и здорово же они неслись… правда, недолго - налетев на какую-то коряжину, кубарем покатились в сугроб, поднимая снежную, золотящуюся на палевом солнышке пыль.
С хохотом выбрались из сугроба.
– Ну что, девчонки? Еще разок?
Те опасливо оглянулись:
– У нас тут маменька посейчас выйдет… Боимся! Нет, мы лучше пойдем. А за катанье благодарствуем - уж больно весело!
Девчонки, стряхнув друг с дружки снег, быстренько побежали к церкви.
А к Прохору пристал плачущий мальчишка - тот, чьи санки.
– У-у-у, - заныл.
– Полозье-то мне сломали-и?и…
– Какое еще полозье?
– обернулся Прохор.
– Какое-какое… Вот это! Железом, про между прочим, оббитое… у-у-у-у…
– Да не реви ты, ровно корова, сделаю я тебе полоз - сам кузнец. Лучше скажи: где тут ближайшая кузня?
– Эвон, - парнишка показал рукой.
– Тимофея Анкудинова кузницы… У него самолучшие кузнецы.
– Тимофея Анкудинова?
– переспросил Прохор.
– Кузницы… Так он, стало быть, богат, твой Тимофей?
Мальчишка шмыгнул носом:
– Да уж, не беден.
– Кузницы, говоришь, у него… А дочки на выданье, случайно, нет?
– Как же нет? Есть… Марьюшка.
Митрий явился в приказ к вечеру. Сбросил однорядку на лавку, кинул шапку на стол.
– У всех, - сказал.
– У всех убиенных чего-то не хватало - про сердце-печень не знаю, а жир срезан!
– Ну, я же говорил - ворожеи!
– хлопнул в ладоши Иван.
– Чего Ртищев-то мыслит?
– Ворожей велит пощипать осторожненько… Да ведь ты и сам его слова слышал.
– Да слышал… Ну, теперь хоть ясно, где искать.
– Ясно?
– перебил обоих Прохор.
– А, между прочим, остоженские на ошкуя думать горазды!
– Ошкуй, ошкуй, - Иван задумчиво провел рукой по столу.
– А может, ошкуй-то - прикормленный?! Теми же ворожеями-колдунами!
– А может, колдуны просто за этим медведем следом ходят, - предположил Митька.
– И как тот кого задерет, так и они тут как тут - и жир берут, и внутренности. А знатных выбирают, потому что ведь с кого еще-то жир можно срезать? Простой-то народ, чай, до сих
Иван с Прохором переглянулись:
– Молодец, Митрий! Смотри-ка, ловкая у тебя придумка вышла. И впрямь - вот, оказывается, чего богатеев-то режут. А мы - народ небогатый - ночами можем запросто по Чертолью ходить.
Митрий покривился:
– Ага, иди-ка пройдись. Живо по башке кистенем получишь! Жира у нас, конечно, нет… Зато на кафтаны да зипуны любой тать польстится.
Снаружи послышались шаги и надсадный кашель, и в приказную горницу вошел Ртищев. На думном дворянине поверх кафтана был накинут длинный испанский плащ из плотной черной ткани с серебряной вышивкой, острая - на европейский манер - бородка победно топорщилась.
– Был у Семена Никитича, - взмахом руки велев подчиненным сесть, объявил Ртищев.
– С думами нашими насчет ворожеев он согласился, велел искать. Про ошкуя тоже не забывать наказывал, боле того… - Андрей Петрович вытащил из-за пазухи бумажный свиток.
– Вот списки бояр, кои медведей ручных держат.
– Ничего себе!
– удивленно воскликнул Митрий.
– Это как же узнали? Неужто по боярским усадьбам ходили, а?
– То не наше дело, - Ртищев помрачнел.
– Сами знаете, в сыскном нынче людей - мнози. Все Семена Никитича радением.
– Угу, - скептически усмехнулся Иван.
– Только, сдается мне, эти люди в основном крамолу ищут, а не за ворами да татями следят. Одни мы…
Ртищев стукнул ладонью по столу:
– Язык-то попридержи, Иване! Не то дождешься - отрежут. Думаешь, у нас в сыскном соглядатаев нет?
Иван послушно замолк.
– Андрей Петрович, а нам кузнеца-то разрабатывать?
– неожиданно поинтересовался Прохор.
– Кузнеца? Какого еще кузнеца?
– Ну, того, к чьей дочке Ефим Куракин хаживал.
Думный дворянин пожал плечами:
– Ну конечно же, разрабатывать! В нашем положении любая мелочь - важная. Ты ведь, Прохор, помнится, и сам кузнец?
Прохор улыбнулся:
– Да бывало когда-то, махал кувалдою…
– У тихвинского оглоеда Узкоглазова, - засмеялся Ртищев.
– Знаю, знаю твое прошлое, парень. Тебе и кости в стакан - иди-ка завтра с утречка к тому кузнецу, вызнавай что надо. Дочку его заодно расспросишь, может, и она ошкуя видала… или того лучше - колдуна-ворожея!
Прохор важно кивнул:
– Да уж, что смогу, вызнаю.
– Ну и славно. А вы… - Андрей Петрович посмотрел на Митьку с Иваном.
– А вы, парни, отчеты пишите!
– Как, опять?
– возмущенно воскликнули оба.
– Вчера ведь только писали.
Ртищев с усмешкой пожал плечами:
– То не мое желанье - Семена Никитича.
– Вот, ей-богу, утонем скоро в бумагах!
– в сердцах заругался Митька.
Ртищев взглянул на него, вздохнул и ничего не сказал, лишь закашлялся.