Отряд
Шрифт:
– Прошу!
– спешившись, усач гостеприимно кивнул на большую избу, из-за множества военных больше напоминавшую кордегардию.
– Ой, не нравится что-то мне такое гостеприимство, - наклонившись к Ивану, прошептал Митрий.
– Как бы и здесь нас за других не приняли. Говорил - надо было переодеться.
– Ага, а одежку где взять? Украсть или кого ограбить?
– Эй, хватит пререкаться!
– начальственно распорядился усатый. Кто-то из воинов назвал его на иноземный манер: «господин ротмистр».
– Заходите, милости просим.
Парни
– Вот, привел, - усатый ротмистр показал рукой на парней и, обернувшись, спросил: - Оружья какого при себе нет ли?
– Нет… Так, ножики - мясо порезать.
Ротмистр повернулся к своим:
– Обыщите их!
– Э, - запротестовал Иван.
– Зачем же обыскивать? Хоть скажите, зачем? А то шли мы шли по своим делам, и нате вам - обыск!
– Обыск для того, что сам государь Дмитрий Иоаннович, возможно, на вас посмотреть захочет!
– важно пояснил усач.
– Дмитрий Иоаннович?!
– непроизвольно ахнул Иван.
– Государь?
– Вот именно!
Дождавшись, пока воины тщательно обыскали прибывших, ротмистр приказал отвести их в небольшую комнатушку - чулан с ма-аленьким - в ладошку - оконцем и тяжелой дубовой дверью.
– Посидите покудова тут, - усмехнувшись, пояснил он и, обернувшись, громко приказал: - Кабакин, скачи на государев двор. Доложишь - поймали троих монахов. Тех самых, о ком писано…
– Что?!
– дернулся было Иван.
Со стуком захлопнулась дверь.
Глава 6
Самозванец
…В Путивль явились три монаха, подосланные Годуновым. Р. Г. Скрынников. Самозванцы в России в начале XVII века
Март 1605 г. Путивль
– Какие еще монахи?
– Усатый ротмистр угрюмо посмотрел на вестового.
– Не могу знать, господин ротмистр!
– вытянулся тот.
– Сказано - известить.
– Ну, так извещай, что стоишь?
– Усач раздраженно хватанул кулаком по столу, да так, что подпрыгнула яшмовая чернильница, а приведенный для разговора Иван (сам напросился) хмыкнул.
– Осмелюсь доложить, господин ротмистр, люди Дворжецкого поймали трех монасей, у коих нашли подметные грамоты - дескать, Дмитрий-царевич не царевич вовсе, а беглый монах Гришка Отрепьев!
Доложив, вестовой замолк, почтительно наклонив голову. Был он в широких казацких штанах-шароварах
– Да-а, - задумчиво протянул ротмистр.
– Значит, и Дворжецкий монахов словил? И тоже трех, - он сумрачно взглянул на Ивана.
– Которые же из них лазутчики?
– Они, - юноша усмехнулся.
– Которых поляк этот поймал… Дворжецкий.
Ротмистр нервно потеребил ус:
– Ага, так я тебе и поверил. Пытать вас троих велю, вот что! А ты что уши развесил?
– усач накинулся на вестового.
– Все доложил?
– Все.
– Тогда чего стоишь?
Еще раз вытянувшись, вестовой поклонился и вышел, плотно прикрыв за собой дверь губной избы, где с удобством расположился усатый ротмистр вместе с подчиненными ему воинскими людьми. На стене, прямо над головой ротмистра, висела подзорная труба, выкрашенная черной краской. Наверное, затем, чтобы следить, как выполняют распоряжения подчиненные.
– Хм, интересно, - покачал головой Иван.
– Зачем тебе нас пытать, коли ты еще ничего не спрашивал? Может, мы и так тебе все расскажем, безо всяких пыток.
– Ага, - ротмистр недоверчиво хохотнул и махнул рукой.
– Давай, рассказывай, коль не шутишь.
– Спрашивай, - улыбнулся пленник.
– Надо говорить: «Спрашивай, господин ротмистр», - наставительно поправил его усач.
– У нас тут не шайка какая-нибудь, а истинного царевича Дмитрия войско! Это что?
– Он показал юноше лежавшие на столе бумаги - обличающие самозванца грамоты, вытащенные из голенищ Ивановых сапог.
Насколько московский дворянин помнил, грамоты были написаны по-польски и - немного - по-латыни. Латыни ротмистр наверняка не ведал, а вот польский вполне мог знать, да и так мог позвать кого-нибудь прочитать - в войске самозванца хватало поляков.
– Это - важные бумаги, врученные мне самим царевичем Дмитрием, - приосанившись, важно молвил Иван.
– Посмотри, там, внизу - его подпись на латинице - «ин ператор Демеустри», что значит - «царевич Димитрий». Мало того, господин ротмистр, что ты схватил преданных царевичу людей - нас, - так еще и посадил под арест, мало того - намеревался пытать! Хорошо хоть меня решил выслушать - иначе б дорого тебе это все обошлось!
– Болтай, болтай… да знай меру.
Было хорошо видно, что слова пленника заставили ротмистра задуматься, на что и рассчитывал Иван. Плохо, когда рубят с плеча, а вот когда начинают думать, тут же появляются и всякого рода сомнения.
– Не веришь мне, поинтересуйся у самого царевича!
– нагло заявил пленник.
– Можешь даже нас к нему отвести, только не забудь развязать руки: Дмитрий Иоаннович терпеть не может, когда вяжут его верных слуг! Живо разжалует из ротмистров в простые пищальники. Впрочем, может быть, и не разжалует - зла-то ты нам не причинил, по крайней мере пока. А что посадил под замок - так то от неусыпного бдения, качества весьма похвального на воинской службе.